Ноэми Норд - Боги должны уйти

Чего я боюсь? Кого? Самое страшное осталось позади.

Мы с игуаной встретились взглядами.

Она сидела так близко, что ухо уловило скрежет бронзовой чешуи. Зеркальные пластинки скрипели, задевая друг друга. Зубчатый хребет закрыл очертания гор. Быстрый раздвоенный язычок показался из пасти и коснулся моих зрачков.

Она уже не боялась, нет.

Это могло означать лишь одно: я умерла.

... Я проснулась.

-4-

Храбрый Лис вернулся к вечеру второго дня.

Процессия сопровождалась стонами и воем связанных пленников.

Они сбились в кучу. Распухшие языки женщин, нанизанные на окровавленный жгут, до корней вывалились на радость древесным пиявкам. Пленницы мычали, взывая к милости богов, махали руками, указывая на небо, а взгляды жалобно скользили по лицам собравшихся воинов.

Половые члены плененных мужчин тоже были связаны общим узлом. По ногам струилась кровь. Омельгоны шли осторожным шагом, страшась споткнуться. По сбитым в лохмотья ступням было видно, что путь лежал не по проторенной дороге, а напрямик, по лезвиям скал и зарослям кактуса. Храбрый Лис спешил. Очень спешил.

Мои глаза не нашли в толпе встречающих Зеленоглазого Оцелота и Веселого Кенара.

Несокрушимый Вождь поднял руку, требуя тишины:

- Храбрый Лис выполнил наказ жреца. Он привел женщин и мужчин племени омельгонов.

Жабий Жрец качнул черными перьями над головой:

- Да, он привел. Но где остальные храбрецы?

- Вас было трое, - взгляд вождя не предвещал доброго, - Где твои товарищи?

- Зеленоглазый Оцелот и Поющий Кенар никогда не узнают, что такое старость, - сказал Храбрый Лис. Он посыпал голову пеплом костра и склонил голову перед вождем, передавая на вечное хранение боевые топоры погибших товарищей.

- Они погибли! - кто-то крикнул, и к небу взвился женский плач.

- О, сыновья! Слишком рано вы покинули своих матерей и подруг!

- Столько лет упивались глаза вашей статью, а сердца ликовали от гордости за ширину ваших плеч!

- Их больше неееет! - полетело печальное эхо в провалы сердец.

- Почему ты не погиб? - сурово посмотрел на Храброго Лиса Несокрушимый. Разве ты менее храбр? Или прятался за спины соратников?

- Людоедов было три сотни, не меньше, - начал рассказ Храбрый Лис, и народ, прислушиваясь, затаил дыхание. - Мы бились насмерть, зачистили половину стойбища, но вдруг позади из невидимых нор начали вылезать свежие силы. Омельгоны лезли, как крысы из-под земли, и окружили нас голодной стаей. Мы отступили, запалив смолу, смешанную с известняком. Ослепительные искры осветили небо. Но омельгоны в этот раз не испугались. Они еще не знали, что факелы несут им смерть, дикари навалились толпой, и тогда прозвучал взрыв. Комья земли, вывороченные челюсти и ребра взлетели над землей. Но братья тоже погибли.

Воину не пристало показывать слез, их не было в глазах Храброго Лиса. Но соплеменники с надеждой вглядывались в его лицо. Слезы мужчин способны сотворить чудо. Они заставят плакать даже попугаев, хохочущих с ветвей. И могут умилостивить богов. Плач мужчины - большая редкость в этом мире. Не плачь, воин! Пусть братья убиты, отцы скорбят, матери шлют проклятия богам, а подруги воют в подушки. Сдержи слезы.

Ни одна слеза не смыла глину со щек Храброго Лиса. Лишь посинели сжатые губы и побелели пальцы на древке топора. Воин выбрал дорогу мести.

Храбрый Лис бросил к ногам Жабьего Жреца связку окровавленных скальпов. Его подручные, цокая языками, подхватили трофеи и утащили на задний двор, чтоб изготовить украшения к празднику. Надо было до рассвета задубить их в моче и просушить на ветру.

Вождь сказал:

- Не хочу знать, что ждет пленных омельгонов. Дело чести - погибнуть на алтаре Кецалькоатля. Ему без разницы, чью боевую маску разместить над чертогами вечной вражды. Пусть это будут враги. Омельгоны. Самые жестокие и беспощадные охотники на человека. Даже мыши и кроты разбегаются в панике, когда на тропу войны выходят голодные исчадья ада. Даже черви спешно уползают с пути людоедов Севера. С каждым годом все труднее изгонять чужаков из лесов. Сегодня мы уступим злобным тварям честь первыми покинуть бренный мир.

С этими словами Несокрушимый, ссутулив плечи, скрылся в покоях скорбеть по героям.

Храбрый Лис взглядом нашел меня в толпе. Я поспешила на зов. Мой возлюбленный выполнил условие Жабьего жреца. Привел пленников и откупил мое тело от немилосердного заклания.

Омельгоны рухнули на колени, рваные раны открылись, веревка набрякла кровью и провисла дугой. Женщины мычали. Мужчины молчали.

Откуда пришли эти люди в наш край? Что ищут среди беспощадных наших стальных топоров и смоляных стрел? Почему не уходят обратно в свои земли? Волна чуждой крови ползет, путает даты, обычаи, имена. Нет конца проклятым войнам. И нет конца женскому плачу.

Я вгляделась в опухшие лица дикарей. В звериных глазах не нашла ничего человеческого. Что сделали бы омельгоны со мной, будь я на их месте? Известно что. Полакомились бы сердцем, зажаренным на палке. А может быть, вставив тростинку в нос, высосали мозг. Говорят, матери для своих младенцев делают игрушки из нанизывают на ники вырванных глаз плененных вождей.

Не люди они, нет. Только с виду похожи на человека. Все знают, что омельгоны рождаются с хвостами, которые со временем отпадают, как молочные зубы.

Что нужно им у нас? Скатились беспечной лавиной со снежной стороны Древа Мира, приползли с холодных гор, показали дорогу смерти в наш край.

С виду они омерзительны. У них низкие лбы, жесткие, как шерсть, волосы, скользкие глаза. Никогда не разберешь, что в них: радость или печаль. Тела омельгонов хрупкие, как тела наших подростков, но на самом деле они выносливы, могут полгода питаться одной землей, зато, если дорвутся до падали - станут прожорливы, как трупные осы.

Омельгоны - все на одно лицо, один к одному, как близнецы. Значит не любят чужую кровь, не щадят похищенных женщин, брезгуют взять в жены. Чужая раса для них - дичь. Ненавидят породу высоколобых, презирают кудрявые пышные волосы.

В нашем роду не сыщешь пары одинаковых глаз. Серые - у вождя, зеленые - у Болтливой Попугаихи, желудевые - у Старой Совы, цветом спелого шоколада - у Хитрого Лиса. А волосы наших дев собрали оттенки всех уголков земли. У одних они светлые и прозрачные, как дождь, у других - темные, как безлунная полночь. Синие волосы - подарок судьбы. Они растекаются по плечам расплавленным аквамарином. А моя лучшая подруга, Болтливая Попугаиха, осчастливила деревню младенцем с огненно-рыжим хохолком на макушке. Был, говорят, в нашем роду Рыжий Кайман. Так же назвали малыша.