Роберт Шмидт - Огни в руинах

Мы уселись в вездеходе, и Захватович включил двигатель. Не используемый довольно-таки долго дизель закоптил небольшое помещение намного быстрее, чем кто-либо мог представить, и добрые двадцать секунд нам пришлось сдерживать дыхание, пока турбины системы вентиляции смогли справиться с ситуацией. Через мгновение внутренние переборки с тихим шелестом перекрыли выход тоннеля. На какой-то момент огни погасли, и мы очутились в абсолютной темноте.

- Вижу темноту, темноту, - сказал Захватович, а потом заразительно расхохотался. А мне уже было показалось, что это еще один придурок, считающий себя славянским воплощением Джона Рембо.

- Огни в полу? Здесь все вверх тормашками, - цитатой на цитату ответил Павел1.

- Мне не оставалось ничего другого как подключиться к диалогу. Думаю, что я выбрал удачно:

- А тут имеется выход в город? - спросил я, и в этот самый момент внешние ворота с ужасающим скрипом пошли в стороны, заглушая наш смех. В шлюз проник луч ослепительного света. К счастью, очки-хамелеоны тут же снивелировали его яркость. Щель расширялась под аккомпанемент растираемого в пыль камня. Добрые двадцать секунд прошло перед тем, как отверстие расширилось настолько, чтобы пропустить вездеход. Захватович перекрестился и легонько нажал на педаль газа. Трехтонная машина медленно двинулась в сторону света, который охватил вначале плоский капот, а потом и ветровое стекло. В чем-то это было похоже на фильмы Спилберга.

Мы выехали на лесную просеку. Во всяком случае, когда-то это должно было быть просекой среди чуть ли не столетних сосен, от которых сейчас остались выжженные культи, тянущиеся вверх на добрые пару десятков метров. Майор немного проехал вниз и остановил машину рядом с проржавевшей и закопченной табличкой, запрещающей разводить в лесу огонь. Дозиметр, вмонтированный в панель управления, не показывал слишком высокого уровня излучения; впрочем, надетые на нас комбинезоны, благодаря герметичным застежкам, позволяли нам перемещаться и в более зараженной местности.

- Не могли бы вы, капитан, исследовать химический состав воздуха? спросил Захватович. Я кивнул и открыл сумку с анализатором. Где-то через минуту экран заполнился данными.

- Нет никаких химических или биологических субстанций, которые могли бы угрожать жизни, - сказал я, просмотрев несколько графиков. - Во всяком случае, эта машинка считает именно так.

- Это хорошо, - заметил десантник, - потому что лично я собираюсь подышать этим воздухом без посредников.

С этими словами он отстегнул шлем и потянул носом воздух, выпустил его долгим выдохом, после чего открыл лежащий рядом с ним на сидении сидор и вытащил оттуда пачку сигарет "Кэмел". Благоговейно он снял целлофан и вскрыл. Потом сунул в рот сигарету и подкурил штормовыми спичками, входящими в состав комплекта выживания. В этот же момент Павел пошел его следами. Он стащил с головы герметичный шлем и попросил у Захватовича закурить. Лично я некурящий. Никогда я не понимал, что может быть приятного во вдыхании дыма в легкие, но, видя блаженствующие лица моих приятелей, догадывался, что кое-что в этом быть должно. Весь Бастион был охвачен абсолютным запретом на курение, не только по причине действующих противопожарных систем, но и неполной производительности вентиляции, принцип действия которой основывался еще на старинных, чуть ли ни немецких решениях. С определенным сомнением я снял свой шлем и втянул в легкие первый глоток свежего воздуха. Если не считать сигаретного дыма, я не чувствовал какого-либо запаха или вкуса. Сгоревший же лес давно уже перестал чем-либо пахнуть.

Перекур продолжался добрые пять минут, в течение которых мы не разговаривали. Они наслаждались сигаретами, я же рассматривал округу. Куда не бросишь взгляд, а пространство было не таким уж и обширным, нигде не было видно ни малейшего зеленого пятнышка. Выгоревши деревья, выгоревшая трава и совершенно необыкновенное, синее-синее небо без единого облачка. Тишина настолько полнейшая, что звенела в ушах. Именно эта тишина была самым паршивым из всего. Захватович словно читал мои мысли. Он сунул в проигрыватель компакт-диск, и внезапно нас окутала стена музыки.

- Снова в жизни не сложилось... - эти слова я помнил. Группа "Будка Суфлера", песня "Сон о долине". Под музыку мы направились вниз по склону. Я глядел на однообразную картину выгоревшего леса и, подобно герою песни, углубился в мечты о долине, к которой мы направлялись, и которая когда-то была нашим домом.

К Вроцлаву мы приближались, объезжая небольшие поселки, лежащие вдоль шоссе на Валбржих. Основная наша задача состояла в проверке, насколько пострадал город после ядерного взрыва и можно ли вообще в нем жить. Мы должны были пробраться как можно ближе к центру, к бункерам под давним Воеводским Управлением, в которых находился Региональный Кризисный Центр. Там нам следовало найти результаты и данные, поступившие ото всех измерительных приборов, установленных вокруг города на случай подобных событий. По мнению штабных, вся операция должна была занять не более шести часов, хотя Захватович с самого начала был настроен весьма скептично к данному пределу времени. Потому-то он и решил объезжать все поселки на трассе, чтобы у нас имелось побольше времени для обнаружения штреков, ведущих в Центр. С его мнением нельзя было не согласиться. Даже сейчас, при свете солнца, мертвый пейзаж казался нам чудовищным, а вот про то, что будет после заката, мы старались и не думать.

В два часа дня мы остановились на обочине шоссе, рядом с придорожным торговым центром. Просторные паркинги вокруг самого супермаркета и других магазинов были совершенно пустыми. Сами же торговые залы, казалось, были целенькими, во всяком случае - издалека. Но наблюдения за территорией с помощью биноклей показало гораздо более печальную действительность. Потрескавшиеся и обожженные во многих местах фасады, там же, где конструкция была послабее - многометровые дыры. За территорией самого торгового центра можно было видеть и фрагмент самого города. С этого расстояния невооруженным глазом были видны обломки труб тепловой электростанции и ободранный параллелепипед небоскреба "Польтегора", который превратился в скелет из бетона и стали. Ударная волна сорвала со здания все фасадные элементы и сдула перегородки изнутри офисных этажей, оставляя лишь нарушенную в нескольких местах железобетонную конструкцию.

Мы рассматривали эти картины в течение нескольких минут, делая при случае необходимые замеры, но и здесь уровень радиации почти что не превышал норму. В конце концов, Захватович уселся за руль, и мы направились к виадуку над автострадой, ведущему к выездной трассе, по которой два года назад мы покинули Вроцлав. По дороге даже можно было проехать, несколько проржавевших и выжженных авто-развалин не смогли ее блокировать. Тем не менее, майор вел вездеход крайне осторожно, объезжая давно уже застывшие лужи расплавившегося когда-то асфальта, как бы опасаясь, что массивные колеса завязнут в них, из за чего мы не будем лишены средства передвижения. Так мы проехали чуть ли не до перекрестка перед старым кладбищем красноармейцев. Я глядел на два танка Т-34, которые гордо охраняли это место, еще не так давно стоя на высоких пьедесталах. Сейчас же они валялись, зарывшись в плиты тротуара, сдутые ударной волной, словно были они дешевенькими модельками из пластмассы. Я засмотрелся на них, как вдруг почувствовал неожиданный рывок, чуть ли не бросивший меня на переднее сидение. Захватович резко затормозил и указал рукой в глубину улицы.