Василий Щепетнев - Тот, кто не спит

- Ложись на землю, вниз лицом, - скомандовала звеньевая.

- Вы что, перегрелись, - дыхание у всех короткое, запаленное. А бежали - пустяк.

- Ложись! - и, замахнувшись тяпкой, она шагнула к нему.

- Глупая баба! - он легко вырвал тяпку из рук женщины, но тут, загалдев, на него насели остальные. Даже грустно. Шел человек, гулял, и на тебе! Гуртом налетели, сельскохозяйственным инвентарем машут до свиста, а угоди, например, в голову: Но хлипкий народ, жидкий, откуда и злость. Ничего ведь плохого сделать не хотел, разве поучить, чтобы вдругорядь вежливее были, а они от любого удара с ног - брык! - и лежат, уткнувшись в землю. Последняя баба, не сводя с него выпученных глаз, пыталась поднять выбитую тяпку.

- Полно, полно, - он легонечко вытянул ее вдоль спины, а та, как бумажный солдатик, завалилась на бок и затихла.

Он наклонился. Зажмурясь, та закрыла лицо локтем.

Ясненько.

Он осмотрел тяпку. Ручка гладкая, отполированная мозолями, а железо - грубой, неряшливой ковки.

Всадник скрылся в посадке, топот быстро затих за зеленой стеной. Хорош. Люди, как порубленный, землю устилают, а бригадир, нет, кормилец (sic!) деру. Куда?

Мужичок, упавший неловко, тихонько зашевелился, меняя позу. Невмоготу, раз на такой риск идет.

Петров деликатно отвернулся. Синдром опоссума. Полеводческое звено опоссумов. Опоссумизация поведения как реакция адекватного ответа на внешние раздражители в сельской местности северо-восточного нечерноземья. УДК 615.5.006 - 666. Берете тему, коллега? Ученый совет через две недели, готовьтесь к утверждению и включению в план.

Люди лежали смирно, не решаясь очнуться от глубокого беспамятства. Кого, интересно, боятся больше? Друг друга?

- Столбняка не подхватите, - Петров бросил тяпку и пошел, не оглядываясь, по полю. Гектаров сорок полюшко.

Второе поле - под паром. Пахота неглубокая. Примечай, примечай. И навозца - кот накакал.

Зато посадки - регулярные, здоровые, сухостой вырублен, сучьев, валежника нет и в помине, подчищено. Аккуратные квадратики километр на километр. Рожь, ячмень, даже гречиха мечта горожан. Дважды Петров видел поодаль маленькие, по пять-семь человек, группки, работавшие бесконечную полевую работу, при его появлении на миг расправлявшиеся, а потом еще усерднее возобновлявшие труд. Пусть стараются.

Полевая дорожка, серая, растрескавшаяся земля, прямая, прочерченная по линейке, с крохотными царскими уклонениями, постепенно становилась шире, заезженнее.

Из посадок порой долетало конское ржание, топот. Почетный невидимый эскорт. Уланы с конскими хвостами, драгуны...

Поля кончились, дорога привела в светлую березовую рощу, совсем крохотный вертоград.

Деревья расступились. Вот и она - затерянная деревенька Гайдаровка. Мало ли их, заброшенных, "неперспективных" разваливающихся, рассыпано по России?

Но эта - особенная.

Вечерело. Роща стояла выше деревни, и та была - на ладони. Три барака, составленные "покоем", крохотная пекарня, кузница, дальше - конюшня, конторское здание, сараи...

Карта не соврала - сделанная по спутниковым снимкам в одной внезапно дружественной стране. А на отечественных... Два соседних района уродливо разбухли, растянулись и покрыли собой третий, маленький и забытый в череде укрупнений, разукрупнений и переименований волостей, уездов и губерний. Нет здесь ничего. Нету-ти. Очень черная дыра.

Жизнь не кипит. Малолюдно, пусто, лишь от колодца к бараку сновал человечек, носил ведро за ведром, выпаивая унылое строение. Пятое ведро, шестое... Дневальный, надо понимать. А остальные - в поле?

Стук молотка, зуд пилы доносился с тока. Готовятся к страде, ремонтируются.

Наособицу, починком - беленая хата. Большая, высокая, а окна - что в трамвае, одно к одному лепятся.

Опушкой Петров шел по роще, подбираясь ближе. Сбоку от входа вывеска. "Школа номер один". Угадал, помнит сердце первую любовь.

Частый легкий топот - и с крыльца сбежал мальчишка:

- Рапортует дежурный по школе номер... - но осекся, глаза забегали неуверенно. Короткие штанишки на косой, через левое плечо, лямке, и серо-зеленая майка крайней степени обветшания. Цыпки на руках матерые, почтенные, а подошвы - в огонь и в воду!

- Не признаешь? - Петров потер щеку. Непременно следует побриться.

- Нет, - честно ответил мальчишка. - Вы пароль назовите.

- На горшке сидит король, - Петров встал у колодца, стянул гимнастерку, майку. - Сперва воды полей. Мальчишка заворожено смотрел на мыло, крохотный овальный брусочек "Туриста".

- Лей, не жмись!

- Вы настоящий пароль назовите!

- Погоди, не все сразу, - новый "Жиллет" лихо расправлялся с двухдневной щетиной. Вжик, вжик, уноси готовенького...

- Вы инспектор, дяденька? Из Большой Дирекции? - прописные буквы сами обозначились, сумел сказать малец.

- Нет, не инспектор, - Петров встряхнул станок, помахал в воздухе. Нечего сырость в рюкзаке разводить. - И паролей я не знаю. Зачем мне пароли?

- Их только шпионы не знают. Вы засланный, да? - мальчик побледнел, а и без того румяным не был. Метр с кепкой, ребра просвечивают, глаза щурятся близоруко.

- Тебе сколько лет?

- Десять, а что?

- Очки почему не носишь?

- Вы точно шпион, дяденька! Под нашего ряженый, а сам засланный, - мальчишку колотило от волнения. Решился на Поступок - опять же с большой буквы. - Какие ж очки, когда война кругом!

- Пацан, эта школа для нормальных или как?

- Трудовая школа, самая лучшая, - обиделся вдруг мальчик. - Если вы сейчас же пароль не назовете, я Ниниванне докажу!

Станок высох, можно прятать. А мыло смылилось напрочь, жесткая вода, прожорливая.

- Доказывай, коли доказчик. Где она, Ниниванна?

- На школьном участке, где же ей быть? Так я побежал... - угрожающе протянул мальчик, надеясь, что вот-вот передумает этот дяденька, скажется инспектором и похвалит за зоркость и бдительность.

- Ты в каком классе учишься?

Вопрос снял последние сомнения, и он побежал, сначала прытко, семеня ногами-спичками, а потом, ухватясь за бок, перешел на шаг, и полупехом-полубегом скрылся в роще.

Петров поднялся по ступенькам. Мокрый блестящий коридор, с ведра свисала тряпка, полы мыл пацан. Дальше - бак с краником, а рядом мятая алюминиевая кружка. Полуприкрытая дверь вела в класс - три ряда эрисмановских парт, черная крашеная доска, глобус, несколько таблиц.

Он вчитался. Примеры на сложение, правописание жи-ши и круговорот воды в природе.

Единственная чернильница гордо украшала учительский стол. Ручка конторская, с пером "звездочка". Он обмакнул ее. Чернила старые, тягучие. Как насчет классного журнала? Не найти. И парты пустые, ни учебников, ни тетрадей. Лето, каникулы...