Герберт Уэллс - Украденное тело

Каким, однако, образом они попали в этот мир, он не мог бы сказать, ни где находятся потерянные ими тела. Безумствуют ли они еще на земле, или их навсегда поглотила бесповоротная смерть? Впрочем, ни Бессель, ни я не думаем, чтобы это были души умерших. Доктор же Вильсон Пэджет полагает, что это разумные души людей, одержимых безумием на земле.

Наконец мистеру Бесселю удалось попасть туда, где собралась небольшая кучка таких лишенных тела молчаливых существ, и, протолкавшись через них, он увидел внизу ярко освещенную комнату с четырьмя или пятью солидными джентльмэнами, одной женщиной, мощного вида, в черном плюшевом платье; она сидела, плотно прижавшись к креслу и запрокинув назад голову. Судя по портретам, мистер Бессель узнал в ней медиума, миссис Беллок, и он заметил, что узлы и волокна ее мозга пылали и напрягались, подобно сверкающему глазу в мозгу мистера Винцента. Свет от них был хорошо заметен. Иной раз это была даже настоящая иллюминация, а иной раз была и еле светящаяся искра, медленно перебегавшая по мозгу сомнамбулы. Тогда она переставала говорить и писала лишь одной рукой. Мистер Бессель увидел, что копошившиеся вокруг него людские тени и громадная толпа злых духов этой призрачной страны все суетились и толкали друг друга, желая коснуться светящееся области ее мозга. Когда кто-нибудь до нее добирался или был оттискиваем прочь, голос и почерк сомнамбулы изменялись, так что все, что она говорила, было большей частью бессмысленно и бессвязно. То был тут обрывок поручения, даваемого одной душой, то другой, то, наконец, она бормотала нелепый вздор духов, порожденных тщетными желаниями. Тогда мистер Бессель понял, что она говорит именем духов, которые к ней прикасаются, и он начал яростно продираться вперед. Но он находился у самого края толпы и в это время не мог добраться до медиума. Тоска меж тем одолевала его все сильнее и сильнее, и, наконец, он помчался прочь, желая видеть, что случилось еще с его телом.

Уже долго кружился он взад и вперед, напрасно разыскивая свою земную оболочку и опасаясь, что ее уничтожили, но в конце концов нашел ее на дне шахты в Бэкер-Стрит. Тело его там неистово корчилось и злобно ругалось. Нога, рука и пара ребер были сломаны у него при падении. Сверх того, злой дух был крайне недоволен тем, что торжество его так скоро миновало, и сердился на боль, извиваясь в судорогах и во все стороны швыряя тело.

Тогда мистер Бессель вернулся с удвоенной энергией в комнату, где продолжался сеанс; едва он пробрался к ближайшему месту, как заметил, что один из джентльмэнов, стоявших близ медиума, смотрел на часы, как бы полагая, что сеанс надо скоро окончить. При виде этого значительное число теней, толпившихся вокруг, метнулось прочь, с жестами отчаяния. Однако, мысль, что сеанс близится уже к концу, придала мистеру Бесселю только больше энергии, и он так упорно начал всей своей волей бороться против остальных, что на этот раз коснулся мозга миссис Беллок. Случилось, что именно в этот момент мозг ее ярко светился, и вот тогда-то и написала она сообщение, сохраненное доктором Пэджетом. Но вскоре другие тени и сонмища злых духов оттиснули мистера Бесселя и до конца сеанса он не мог уже снова пробиться к сомнамбуле.

Тогда он вернулся и караулил долгие часы на дне шахты, ожидая, когда злой дух покинет украденное им тело, которое он, проклиная, вертел и коверкал, крича и плача от боли, учась страданию. Около сумерек ожидаемое Бесселем событие случилось наконец. Мозг ярко засверкал и злой дух вырвался наружу, а мистер Бессель вселился в тело, куда он не чаял уж больше попасть. Как только он это сделал, молчание, страшное, гробовое молчание, прекратилось. Он услыхал шум экипажей и говор толпы над своей головой, и этот странный мир, составляющий только тень нашего, с темными безмолвными призраками желаний, с тенями погибших, исчез для него совершенно.

Он лежал тут часа три, пока не был отыскан; и, несмотря на боль, на мучения от ран, на темное, душное место, где он находился, несмотря на слезы, исторгнутые физическим страданием, сердце его ликовало от радости, что он все-таки возвратился назад сюда, снова в чудный, живой человеческий мир!

1898