Михаил Тырин - Пустоземские камни

– Никуда мы ее не повезем, – сказал Матвей, торопливо оборачивая руку бинтом. – На месте надо смотреть. Ставить комплекс прямо в деревне и разбираться.

– Да, разворачиваться нужно по полной программе, – согласился бородатый.

– И людей хорошо бы отселить.

– Ага, размечтался. И трехметровым забором поселок обнести, еще скажи... Охрану выставить – вот что надо.

– Кого ж выставлять? – вздохнул Матвей. – Кто тут, кроме нас?

– Значит, сами и будем. Слышь, пионер! – бородатый обернулся к Алешке и сделал насколько возможно серьезное лицо. – Ты беги домой. И никому про это место не говори, ладно?

– Ладно, – пожал плечами мальчик. – А вы что будете делать?

– А ничего. Ждать своих будем.

Алешка, конечно, не поверил, что ученые будут просто так сидеть возле этой штуки и чего-то там ждать. Но оставаться здесь он не мог: мать просила прийти домой пораньше и помочь отметить зеленкой кур, чтоб не путать с соседскими.

Уходя, Алешка знал, что вскоре вернется и тайком подсмотрит, чем будут заниматься таинственные москвичи.

С утра дед Харлам вышел на луг, догола общипанный коровами, и некоторое время занимался там подбором сухих коровьих лепешек, намереваясь переложить ими грядки в теплице.

Когда солнце и мухи истомили его и он принялся складывать урожай на тележку, на дороге вдруг показалась необычная процессия. Впереди ехал «уазик» защитного цвета. На его крыше громоздился большой белый ящик, утыканный целым ворохом антенн.

За «уазиком» катились три «КамАЗа»-вездехода с фургонами. И еще два бортовых «ЗИЛа» замыкали колонну. Ни одна из машин не походила на обычную раздолбанную сельскую технику, к которой за долгие годы так привык глаз старика. Каждый автомобиль был обвешан какими-то посторонними деталями – лебедками, баками, подпорками. Выглядело это довольно грозно.

«Война, что ли...» – пробормотал дед, невольно отступая к кустам вместе со своей лопатой и тележкой.

Колонна между тем сбавила скорость и начала заворачивать на тот самый луг, где дед едва закончил подбор удобрений. Откуда-то вырулил и желтый «уазик», из него показался бородатый москвич и помахал прибывшим рукой.

Из машин начали высыпать люди, некоторые действительно были в военной форме.

– Чего делается-то! – завороженно прошептал дед, отползая все дальше в кусты. Он все пригибался и пригибался к земле, пока вовсе не лег, собрав перед собой кучу веток, как опытный разведчик.

Прибывшие люди встали в круг, поговорили, потом разошлись и занялись делами. Одни доставали грузы из машин, другие размечали что-то на земле, третьи, взяв топоры и пилы, отправились к перелеску.

Огромное впечатление на деда произвело то, что они делали с «КамАЗами». Водитель поворачивал что-то в кабине, мотор начинал натужно гудеть, а фургон – раздвигаться вширь, превращаясь во вместительный домик с окнами.

Деду Харламу вдруг стало страшно, что кто-то засечет его наблюдательный пост и выволочет наружу и его самого, и тележку с навозом. Он отполз еще на десяток метров, а там привстал и торопливо покатил тележку прочь, оглядываясь и прислушиваясь.

В поселке уже заметили прибытие автоколонны, и навстречу деду вылетела ватага мальчишек, спешивших первыми про все узнать.

К обеду эти же мальчишки принесли в поселок достаточно полные сведения о происходящем. Оказалось, приехали ученые – целая экспедиция с походными лабораториями. Они расставили на лугу свои фургоны, воздвигли разные навесы и палатки и теперь собирались искать метеориты, которыми посыпало землю в ту грозовую ночь.

Мальчишки по секрету добавляли, что падение метеоритов засекли военные локаторы. Уже на следующий день целый полк солдат прочесывал лес в семи километрах от поселка, но никто ничего не нашел. Теперь эти же солдаты будут искать камни здесь.

Кроме того, мальчишки дополнительно сообщили, что ученым активно помогает в обустройстве Гендос, держится там за своего и очень задирает нос. Уже дважды его посылали в магазин – за вином и, кажется, за хлебом.

Самым приятным известием оказалось то, что за каждый найденный метеорит поселковым была обещана премия – небольшая, но приятная. В доказательство говорилось, что Алешка показал москвичам, где лежит один такой камень, и получил награду. Теперь он, правда, объевшись жвачками и шоколадками, сидел дома, ничем не интересуясь.

Вечером, когда народ вернулся с работы, почти весь поселок пришел на луг, чтобы лично посмотреть, как обустраиваются незваные гости. Мужики собирались в кучки, рассаживались вдоль канавы, что отделяла луг от дороги, и наблюдали за пришельцами, смоля папиросы.

Ученые перетаскивали ящики и коробы, гремели ложками о тарелки, жгли костры, тянули провода, хлопали дверями машин и в свою очередь поглядывали на поселковых. Местные и приезжие стояли друг против друга, как два войска, разделенных канавой, и не спешили вступать в знакомство.

То и дело между палаток и фургонов мелькала забинтованная рука Гендоса. Он летал взад-вперед, как ласточка, стремясь всем помочь и дать совет. Вот он участвует в забивании колышков для навеса, вот показывает, как обтесать жердь, а вот уже несется к кому-то с ведром воды.

Мужики пускали папиросные дымки и комментировали:

– Гля, как старается – аж штаны трещат.

– Думает, наверно, ему академика присвоят.

– И особую благодарность с занесением в грудную клетку...

Гендос, не слыша реплик, иногда останавливался, отдувался, вытирая пот с лица, и, бросив беглый взгляд на односельчан, несся дальше.

– Эй, не торопись – пупок развяжется! – кричали мужики.

Егорыч сегодня припозднился с работы и пришел на луг, когда там было уже полно публики. Он помнил, что сегодня должно было приехать начальство и оплатить изувеченный амбар. Некоторое время он бродил вдоль канавы, высматривая бородатого москвича и никак не решаясь пересечь невидимую границу. Затем увидел Гендоса, бегущего куда-то с мотком провода, и бросился ему наперерез.

– А ну, по тормозам!

– Чего? – Гендос остановился и принял вид крайне занятого человека.

– Где этот... С бородой, в очках. Где он?

– Кто, Сергеич? Отъехал вроде. Куда-то к речке, к броду. А чего тебе?

– А надо. Где тут начальство, отвечай. Разговор есть.

– Ты что?! – Гендос обозначил на лице ужас. – Люди делом заняты, а ты, извиняюсь за выражение, с разговорами. – Ему явно не хотелось упускать монополию на близость к важным гостям.

Тем временем мужики заметили, что граница между местными и приезжими как бы прорвана, и начали подтягиваться к разговору.

– Ну, чего, – усмехнулся Ленечка Шурочкин по кличке Выкусь-Накусь. – Ты тут всех уже обслужил, обстирал, нет?