Джон Кристофер - Огненный бассейн. Сборник фантастических романов

Я сказал:

— Шапки заставляют людей думать так, как нужно треножникам?

— Они контролируют мозг. Но мы не знаем, как и до каких пределов. Ты знаешь, что металл соединяется с телом и его невозможно удалить. Похоже, когда надевают шапку, дают какой-то общий приказ. Позже могут отдаваться особые приказы необходимым людям.

— А как же вагранты?

— И об этом мы можем только догадываться. Может, мозг у некоторых слишком слаб, не выдерживает напряжения. А может, наоборот, — слишком силен и борется против порабощения, пока не выходит из строя.

Я подумал об этом и задрожал. Голос внутри головы, от которого нельзя убежать и от которого не спрячешься. Гнев вспыхнул во мне, не только из-за вагрантов, но и из-за всех остальных — моих родителей и Джека…

— Вы говорили о свободных людях, — сказал я. — Значит, треножники правят не всей Землей?

— Почти всей. Нет земель, где бы их не было, если ты это имеешь в виду. Когда они пришли впервые — или когда они восстали, — происходили ужасные вещи. Города уничтожались, как муравейники, миллионы и миллионы людей были убиты или умерли от голода.

Миллионы… Я пытался представить себе это, но не мог. В нашей деревне, которая считалась немаленькой, было около четырехсот человек. В городе Винчестере и вокруг него жило около тридцати тысяч. Я покачал головой.

Он продолжал:

— Тем, кто остался, треножники надели шапки, и теперь они уже слушали и служили треножникам и помогали убивать или пленять других людей. И в течение одного поколения мир стал таким, как сейчас. Но по крайней мере в одном месте несколько человек спаслись. Далеко на юге, за морем, есть высокие горы, на них круглый год лежит снег. Треножники держатся низин: может быть, там им двигаться легче, а может быть, им не подходит разреженный воздух. А в горах есть места, где свободные люди могут обороняться от людей в шапках, живущих в окружающих долинах. Мы даже отбираем у них пищу.

— “Мы”? Значит, вы пришли оттуда? — Он кивнул. — Но ведь на вас шапка.

— Взята у мертвеца. Я побрил голову, и ее подогнали под форму моего черепа. Когда волосы отросли, ее трудно стало отличить от настоящей. Но она не отдает приказов.

— И вы можете бродить, как вагрант, и никто не подозревает вас. Но зачем? С какой целью?

— Частично, чтобы узнавать новости и рассказывать, что увидел. Но есть более важная вещь. Я пришел за тобой.

— За мной? — удивился я.

— За тобой и такими, как ты. Кто еще без шапки, но уже Достаточно вырос, чтобы задавать вопросы и понимать ответы. И совершить длинное, а может, и опасное путешествие.

— На юг?

— На юг. К Белым горам. К трудовой жизни, которая ждет в конце пути. К свободе. Ну?

— Вы возьмете меня туда?

— Нет. Я не готов еще. К тому же это и более опасно. Мальчик, путешествующий в одиночку, — обычный беглец, но если он идет с вагрантом… Тебе придется идти одному. Если ты решишься.

— Море, — сказал я, — как я его пересеку? Он посмотрел на меня и улыбнулся.

— Это самая легкая часть. И в остальном я тебе помогу. — Он достал что-то из кармана и показал мне. — Ты знаешь, что это?

Я кивнул:

— Видел однажды. Это компас. Стрелка всегда показывает на север.

— А это?

Рубашка у него была порвана. Он сунул руку в дыру, нащупал что-то и достал. Это оказался длинный пергаментный цилиндр. Он развернул его и положил на камень, прижав у него концы, чтобы они не сворачивались. Я увидел рисунок, который не имел для меня смысла.

— Это называется карта, — пояснил он. — И людям в шапке она не нужна, потому ты ее и не видел раньше. Она расскажет тебе, как добраться до Белых гор. Смотри. Вот это означает море. А вот здесь, внизу, горы…

Он все показал мне на карте, объяснил, какие приметы на местности я должен буду найти, показал, как пользоваться компасом. Что касается последней части пути, за большим озером, он дал мне подробные указания, которые я должен был запомнить. Это на случай, если карту обнаружат. Он сказал:

— Но береги ее. Сможешь проделать дыру в подкладке, как у меня?

— Да. Я сохраню ее.

— Значит, остается пересечь море. Пойдешь к этому городу. Рамни. — Он указал на карте. — В гавани стоят рыбачьи лодки. Та, что называется “Орион”, принадлежит одному из нас. Высокий человек, очень смуглый, с длинным носом и тонкими губами. Зовут его Куртис, капитан Куртис. Иди к нему. И он переправит тебя через море. Там начнется трудная часть. Там говорят на другом языке. Тебе придется прятаться и не разговаривать. Пищу будешь красть.

— Все это я смогу. А вы говорите на их языке?

— На нем и на других. Потому мне и дали такое поручение. — Он улыбнулся. — Я могу быть сумасшедшим на четырех языках.

Я сказал:

— Я приду к вам.

— Я найду тебя. Но теперь ты можешь мне помочь. Есть ли здесь поблизости такие, с кем можно поговорить?

Я покачал головой:

— Нет. Ни одного.

Он встал, потянулся и потер колено.

— Тогда завтра я ухожу. Уходи не раньше, чем через неделю, чтобы никто не заподозрил связи между нами.

— Прежде чем вы уйдете…

— Да?

— Почему они не уничтожили людей совершенно, а надели им шапки?

Он пожал плечами:

— Мы не умеем читать их мысли. Есть много возможных ответов. Часть пищи, которую вы здесь выращиваете, идет на корм людям, работающим в подземных шахтах. Там добывают металл для треножников. А в некоторых местах существует охота.

— Охота?

— Треножники охотятся на людей, как люди — на лисиц. — Я вздрогнул. — Они забирают мужчин и женщин в свои города, но мы не знаем зачем.

— Значит, у них есть города?

— Не по эту сторону моря. Я сам их не видел. Но знаю тех, кто видел, говорят, металлические башни и шпили за большой кольцевой стеной. Отвратительные, слепящие города.

— Вы знаете, как долго это продолжается?

— Правление треножников? Более ста лет. Но для людей в шапках это все равно что десять тысяч. — Он пожал мне руку. — Желаю удачи, Уилл.

— Спасибо, — сказал я. У него было крепкое рукопожатие.

— Надеюсь, мы снова встретимся в Белых горах.

На следующий день, как и сказал, он ушел. Я начал подготовку. В одной из стен убежища можно было вынуть камень, за ним оставалось свободное место. Только Джек знал о нем, но Джек сюда не придет. Я складывал здесь запасы: еду, смену одежды и пару башмаков. Еды я брал понемногу, выбирая то, что лучше сохраняется: соленое и копченое мясо, сыр и тому подобное. Я думаю, мать замечала исчезновение этого и удивлялась.

Мне было печально от мысли, что придется покинуть ее и отца. Я думал, как они будут несчастны, когда узнают, что я убежал. Шапки не излечивали от людских горестей. Но я не мог оставаться, как не может овца идти к дому мясника, если знает, что ее там ждет. Я знал, что скорее умру, чем позволю надеть на себя шапку.