Андрей Буторин - Червоточина

Но доставать ее сейчас Зоя Валерьевна не спешила. Она взяла с полки латунную, потемневшую от времени джезву с восточным узором, поставила на включенную плиту и, не наливая воду, высыпала в нее чайную ложку сахарного песка. Через пару минут конфорка, а вместе с ней и джезва, нагрелась, и песок начал медленно плавиться, приобретая коричневатый оттенок. Запахло карамелью. Дождавшись ведомого только ей результата, Зоя Валерьевна сняла джезву с огня и залила в нее воду. Затем снова поставила сосуд на конфорку и пошла будить мужа.

Когда она вернулась на кухню, вода уже закипала. Теперь пришел черед и заветной коробочки с намолотыми с вечера зернами.

Высыпав в воду три чайные ложки порошка, Зоя Валерьевна стала ждать, когда появится пена. Дождавшись, она быстро сняла джезву с плиты и с полминуты подождала, пока пена уляжется. Затем она вновь вернула на плиту латунный сосуд и еще дважды проделала ту же процедуру, не давая воде окончательно закипеть.

Как раз к окончанию кофейного таинства в кухне появился Геннадий Николаевич. Он шумно потянул носом и восторженно крякнул:

– Ну и аромат! Аж слюнки текут.

– Садись, глазунья уже, наверно, остыла, – с трудом удержала довольную улыбку Зоя Валерьевна.

Она подала мужу тарелку с яичницей, отрезала кусок черного хлеба (другого Геннадий Николаевич за хлеб не признавал) и стала намазывать маслом ломтик батона (который, «хоть и не хлеб, но на десерт годится»). Себе тоже сделала бутерброд и налила кофе.

Завтракали молча. И лишь когда, блаженно жмурясь и постанывая, супруг приступил к дегустации восточного напитка, Зоя Валерьевна, робко коснувшись запястья мужа, сказала:

– Ген, ты прости меня за вчерашнее…

Геннадий Николаевич резко, плеснув кофе на блюдце, поставил чашку, обнял ладонями руку супруги и собрался что-то сказать, но поперхнулся, закашлялся, и Зоя Валерьевна, вскочив, начала стучать по спине мужа сухоньким кулачком.

Откашлявшись, Геннадий Николаевич допил кофе, поблагодарил жену и, задержавшись в дверях кухни, пробубнил:

– Ну… Ты тоже… это… не серчай на меня.

– Надо бы Коле позвонить, – вздохнула Зоя Валерьевна, – он, наверное, обиделся на нас.

– Угу, позвони. Ему ведь тоже на работу к девяти, всяко проснулся уже.

– Да он уже в автобусе, наверное, – махнула рукой Зоя Валерьевна. – На работу позвоню.

Геннадий Николаевич снова угукнул и пошел одеваться.

Проводив мужа, Зоя Валерьевна не спеша вымыла посуду, прибралась на кухне, даже помыла там пол, а потом, войдя в уборочный раж, переместилась в прихожую, а затем и в комнаты. Домашние хлопоты, особенно такие вот, сугубо механические, не требующие ни физической силы, ни умственных затрат, всегда ее успокаивали. Под эти занятия хорошо думалось ни о чем, мечталось. Если она при этом находилась в квартире одна, то пыталась даже напевать.

Вот и сейчас, мурлыча незатейливую мелодию без слов, Зоя Валерьевна увлеклась уборкой настолько, что совершенно забыла позвонить Коле. И, когда запиликал телефон, ойкнула, бросила взгляд на часы и сокрушенно замотала головой: «Совсем старая стала, ничего в голове не держится!»

Она подняла трубку, мысленно подбирая для сына слова извинения, но услышала голос мужа:

– Ты… это… Ниче звонила?..

Геннадий Николаевич произнес фразу нарочито небрежно, и эту нарочитость Зоя Валерьевна сразу же уловила.

– Что?.. Что с Колей?! – выдохнула она, чувствуя, как подгибаются колени.

Муж словно увидел это и заговорил уже обычным, хоть и заметно встревоженным тоном:

– Да ты успокойся! Сядь и успокойся. Ничего с Колей не случилось. Просто я дозвониться до него не могу. Мобильник у него вне зоны действия сети. А рабочий телефон я не помню. Такой вот хард-рок.

– А зачем тебе… Коля?.. – опустившись на диван, выдавила Зоя Валерьевна, с трудом шевеля губами.

– Ну, мать, ты даешь! – натужно хохотнул супруг. – Зачем мне сын!.. За тем же, зачем и тебе! – Но услышав в ответ лишь сиплое дыхание, он быстро сменил тон: – Э! Зоя! Ты в порядке?..

– Д-да, – клацнула зубами Зоя Валерьевна.

Мир в ее сознании рухнул. Она отчетливо поняла, что с сыном случилась беда. И это понимание произошло не от того, что она услышала от мужа, – в его словах и впрямь не было ничего страшного. Она почувствовала это чем-то другим: материнским ли сердцем, внезапно проснувшимся первобытным чутьем – не важно.

Нажав кнопку отбоя, она впала в ступор. Сколько она просидела так, недвижно, без единой мысли в голове – пять, десять минут, полчаса? – неизвестно. Внезапно очнувшись, тут же набрала Ничин рабочий номер. К телефону долго никто не подходил, а потом в трубке раздался незнакомый мужской голос:

– Планово-экономическое управление, Юрий Макаров. Слушаю вас.

– Могу я услышать Николая Бессонова?

– Вы знаете, а его… А кто его спрашивает?

– Это его мама… Где Николай?..

– Вы меня простите, пожалуйста… – Голос в трубке отдалился, послышались другие, плохо слышимые: «Чего там?», «Это мать Бессонова…», «Случилось что?..», «Дай сюда!..», а потом телефон заговорил густым и липким, словно клейстер, басом:

– Добрый день. Начальник ПЭУ Леонид Васильевич Голиков. Вы мать Бессонова?

– Да, я Колина мама… А что с Колей? Где он?!

Зоя Васильевна вскочила с дивана, готовая сорваться и бежать. Знать бы только – куда?

– Да вы успокойтесь!.. Как вас зовут?

– З-зоя Ва… лерьевна… – У нее опять застучали зубы и перехватило дыхание.

– Успокойтесь, Зоя Валерьевна. Это как раз я хотел узнать у вас, что случилось с Николаем Геннадьевичем. На работу он не пришел, домашний телефон молчит, мобильный – вне зоны доступа…

– Как не пришел? Почему не пришел?.. – вновь опустилась на диван Зоя Валерьевна.

– Вот и я хочу знать почему? – тяжело вздохнули в трубке. – Вы его давно видели?

– Вчера…

– С ним все было в порядке? Не заболел, не… гм-м… праздновал чего?

– Да вы что! Разве Коля…

– Нет-нет, это я так, мало ли! Все ведь люди.

– Нет, Коля был абсолютно здоров и… трезв. – Разозлившись, Зоя Валерьевна почувствовала себя уверенней, даже перестали трястись губы и выровнялось дыхание.

«Может, в аварию попал?» – послышался чей-то отдаленный голос, трубка в ответ свирепо шикнула, а потом все тот же липкий бас заговорил неестественно слащаво, отчего Зое Валерьевне показалось, что эта приторная масса потечет сейчас из динамика прямо ей в ухо, и она невольно отодвинула трубку.

– Вы только не волнуйтесь, я думаю, это всего лишь недоразумение. Возможно, Николай Геннадьевич просто забыл пропуск и вернулся за ним. А телефон оказался разряжен… Или почувствовал недомогание и поехал в поликлинику. Или ава… Ава… А вас я попрошу, если вы что-то узнаете, сообщите, пожалуйста, нам.