Сергей Лукьяненко - Почти весна

Экран засветился снова. Та же комната, то же мнимое спокойствие на лице Гали. И насмешливое, уверенное лицо Виктора...

-- ...он же сопляк, рохля! Как ты этого не понимаешь? А я люблю тебя и готов... на все.

-- Прекрати, Витя! Это ничего не меняет! -- Девушка заметно нервничала.

-- Ты думаешь? А мы ведь одни в квартире, совсем одни. -- Виктор потянулся к девушке, провел ладонью по ее щеке. -- Когда-то тебе нравилось со мной целоваться... и не только целоваться... Когда мы были одни, как сейчас.

Резким движением девушка отстранила его руку. Произнесла звенящим голосом:

-- Не заставляй себя ненавидеть, Витя. А я ведь возненавижу тебя... даже за поцелуй.

Виктор отвернулся. Медленно, словно делая над собой колоссальное усилие.

Экран погас.

-- А девушка с характером, -- прокомментировал Эдгар. -- Что ж, тогда попробуем растормозить их обоих. Распыляем в воздух квартиры амурин...

-- Подожди!

Я остановил его, словно перед нами была не компьютерная инсценировка, а реально изменяемое прошлое.

-- Эдгар, а что, если в квартире просто погаснет свет? Авария на электростанции, обрыв провода...

Эдгар пожал плечами. И набрал на клавиатуре несколько слов.

-- ...Витя, это ненужный разговор. Я все тебе объяснила еще месяц назад.

-- Но я люблю тебя!

Люстра мигнула. Свет потускнел и погас. В темный квадрат окна заглядывали звезды. Девушка ойкнула. И виновато произнесла:

-- Пробки, наверное... Ты где, Витя?

-- Здесь... Это не пробки, в соседних домах тоже нет света.

-- Возьми меня за руку...

Темнота. Шорох. Сдавленный голос Виктора:

-- Все как тогда. Только мы сами погасили свет... Помнишь?

-- Не надо, Витя!

-- А в окне была луна... И магнитофон крутил кассету с битлами...

Темнота. Шорох.

-- Не надо, Витя ...

Темнота. Шорох. Скрип дивана.

-- Зачем... Это ничего не изменит... -- Я хочу запомнить тебя всю... Каждую родинку... Я их знаю на ощупь...

-- Витя...

...Эдгар уважительно посмотрел на меня. Спросил:

-- Включить инфракрасный обзор?

-- Зачем? -- Меня стала бить дрожь. -- И так все ясно.

Эдгар снова работал с компьютером. Фотографии, схемы, несущиеся по экрану строчки.

-- Воздействие минимально... Галя даже не будет знать, от кого родится ее дочь. И постепенно уверит себя, что от мужа. И девочка окажется очень похожей на... прототип. Даже замуж выйдет за того же человека, так что повторного вмешательства не потребуется... А к третьему поколению различия почти исчезнут. Надо лишь поработать с Виктором, чтобы он не повторял своих... запоминаний родинок. А то парнишка способен разрушить их семью.

-- А какой окажется Катя?

Эдгар облизнул пересохшие губы:

-- Я схожу заварю кофе. А ты посиди у экрана. Машина покажет тебе полсотни эпизодов из ваших отношений. Сравнишь сам, много ли отклонений.

Различия отсутствовали. В новом варианте реальности мы гуляли по тем же дорожкам парка. И поссорились из-за любимой Катиной собачки, которой я наступил на хвост. И ели шоколадное мороженое.

Я смотрел в экран, боясь увидеть не тот жест, услышать не то слово. Ожидая, что из Катиного лица вот-вот проглянет другой человек, не лучше и не хуже, просто -- другой. Но передо мной была Катя. Именно она. С прежней серьезной гримаской, с до боли знакомой улыбкой, так ярко и неожиданно вспыхивающей. С родинкой на правой щеке...

С чистым генотипом, позволяющим нам жить вместе и иметь детей.

-- Я согласен, Эдгар, -- сказал я вполголоса. -- Я согласен назвать имя твоего сына и изменить Катино прошлое.

-- Не изменить, нет! Исправить!

Эдгар стоял за моей спиной. С кофейными чашечками в руках. И коньячным запахом, пробивающимся сквозь фильтры.

Зонд "проявился" на берегу моря. Утро еще не вступило в свои права, звезды только начинали меркнуть. Воздух был прохладным и влажным, слабый ветерок заставлял меня ежиться даже в застегнутой куртке. Куртка была дурацкой, без терморегуляции и подстройки размеров. Впрочем, как и вся моя одежда.

Серое металлическое полушарие метров двадцати в диаметре возникло над нами, закрывая собой звезды. Секунду зонд висел неподвижно, контур его то темнел, приобретая объемность, то начинал мерцать, исчезая. Машина входила в истинное время, уравнивая свое темпоральное поле с темпоральными показателями реальности. Но вот мерцание прекратилось, серое полушарие внезапно обрело цвета. Крошечные оранжевые огоньки опоясали корпус, высветили облупившуюся синюю краску. Зонд, созданный пару лет назад, работал без всякого ремонта уже несколько столетий. Металлический купол плавно опустился на песок, в шипящую пену прибоя. Недовольно плеснула волна, разбившаяся о неожиданную преграду.

-- Ты уверен, что это безопасно? -- с сомнением спросил я, глядя, как нервно, рывками, открывается овальный люк зонда.

-- Вполне, -- быстро, не раздумывая, ответил Эдгар. -- У тебя одежда той эпохи, ты знаешь их диалект. В твоих руках техника нашего времени... да плюс еще твои особые способности.

--Я не о том. Мне лично не грозит опасность? Люк наконец-то открылся, тамбур вспыхнул ярким белым светом.

-- А, вот ты о чем... -- Эдгар помолчал несколько секунд. Затем продолжил: -- Наше вмешательство в прошлое скажется, конечно же, на ходе истории. Изменится судьба Виктора, в меньшей мере -- судьба Гали и Дениса. Частично изменения погаснут, пройдут бесследно. Частично -- изменят судьбу близких им людей. Мы не можем скорректировать всё. Могут родиться новые люди, могут исчезнуть существующие в нашей реальности. В одном ты можешь быть уверен, это заключение институтского компьютера: нашу судьбу изменения не затронут. В противном случае я бы на вмешательство не пошел.

Эдгар попался в ловушку собственного страха. Мои опасения в надежности зонда он истолковал как отражение его собственного испуга. Он боялся, что вмешательство не пройдет так уж бесследно, как ему хотелось представить. Разубеждая меня, он невольно выдал то, о чем я и не задумывался.

И не хотел задумываться.

-- Это похоже на убийство, Эдгар.

-- Совсем нет! Если одна реальность возникнет взамен другой, значит, так и было предопределено. Мы лишь орудия в руках судьбы, хотя и не подозреваем об этом... В конце концов, Миша, невозможно сделать яичницу, не разбивая яиц!

-- Невозможно выдернуть кубик в основании башни без того, чтобы вся башня не зашаталась... -- тихо сказал я. И пошел к светящемуся овалу люка. На мгновение у меня мелькнула мысль -- не поговорить ли с Катей? Потом я понял, что не смогу посмотреть ей в глаза.

Броня двери закрылась за мной. Зонд дрогнул, поднимаясь в воздух. Я отправлялся в путь к основанию башни из кубиков.

Время. Четвертое измерение, привилегия фантастов и историков. Зыбкий океан темпорального поля, в котором плывут островки звезд и планет, архипелаги галактик и рифы нереализованных вероятностей.