Вадим Панов - Непостижимая концепция

— Шесть минут до цели, — произнес Шишкин. — Командирам подразделений повторить с подчиненными боевые задачи.

Операцию расписали посекундно, каждый боец знал, куда должен бежать и кого убивать, но, по мнению Шишкина, лишний инструктаж еще никому не вредил.

На глазных наноэкранах возникло изображение Басаевки с указанием всех огневых точек и местонахождением вооруженных людей: съемка в режиме реального времени велась со спутников «Науком», а обсчитывал информацию и отправлял ее в балалайки осназовцев путешествующий во втором «толстяке» тактический компьютер. Московская СБА оставалась единственной на Земле организацией, чья оснащенность после Катастрофы не только не пострадала, но даже выросла.

— Пять минут!

— Двадцать! — выкрикнул Абдурахман. — Двадцать минут!

— Нет, — покачал головой Бергер.

— Пять!

— Нет.

— Десять!

Гадать азартные шамильцы могли до бесконечности, поэтому Федор пресек выступления достаточно рано:

— В действительности Катастрофа длилась двенадцать с половиной секунд. Именно столько времени существовало энергетическое копье.

— Которое Мертвый воткнул всем в задницу, — пробубнил Сулейман.

— Копье подняло из Энергоблока прямое попадание крылатой ракеты, — предъявил официальную версию этнограф.

— Люди говорят другое, — уперся Сулейман.

— Люди искренне верят, что доктор Кауфман — могущественный колдун и видит все, происходящее на Земле, — рассмеялся Бергер. В последние несколько минут его настроение значительно улучшилось, а в голосе стали чаще проскакивать нахальные нотки.

— Мы — не верим, — веско бросил Расул-бек.

Шамильский хозяин рассчитывал, что этнограф заткнется, но тот лишь покачал головой:

— Напрасно. — И склонил голову, словно к чему-то прислушиваясь. — В далеких деревнях верят, что доктору Кауфману служат драконы. Они изрыгают огонь…

— Вертолеты! — заорал сообразивший, что происходит, Расул-бек. — Эти сволочи прислали вертолеты!

А еще через секунду на территории крепости взорвалась первая ракета.

Силовые установки новейших вертолетов «Науком» работали на плазменных преобразователях, что обеспечивало невероятную мощь и, как следствие, большую грузоподъемность.

Каждая «Неясыть» тащила к цели по двадцать управляемых ракет класса «воздух — земля», сорок неуправляемых, две скорострельные пушки с чудовищно большим боекомплектом и шестиствольный пулемет в качестве «вишенки». И все это «богатство» — под защитой надежнейшей брони. Звено ударных вертолетов за три минуты стирало в пыль средних размеров поселок, и Басаевка уцелела только потому, что Оперативный штаб требовал демонстрации силы, а не уничтожения шамильской власти.

Однако разрушения получились серьезными. «Неясыти» отработали по северной части крепости, накрыли склады, ангары с техникой и западное крыло штаба. Затем добавили из пулеметов, не позволяя выскочившим из казарм солдатам прийти на помощь главарю, по-хозяйски зависли над центром и пустили через громкоговорители издевательскую запись:

— Внимание! В районе проходит полицейская операция! Жителям предлагается соблюдать спокойствие и не препятствовать работе СБА! Будьте осторожны: во время операции наши сотрудники имеют право стрелять без предупреждения! Мы не гарантируем безопасность тем, кто будет сопротивляться!

Это был «фирменный» знак москвичей, их послание, текст которого был утвержден задолго до Катастрофы.

— Внимание! В районе проходит полицейская операция…

На севере Басаевки продолжали взрываться склады с боеприпасами и горели мобили. Растерянные солдаты расползлись по убежищам и ждали приказов. Голос из громкоговорителей продолжал убеждать «жителей» не вмешиваться в полицейскую операцию, а из подоспевших «толстяков» посыпались безы в «саранче».

Десант ознаменовал начало второго этапа операции.

— Сука!

— Я предупреждал, что меня нельзя трогать!

— Мочить свиноеда и мотать!

— Куда мотать?!

— Канализацией уйдем!

— Далеко?

— Дерьмо!

— Что делать?

— Сука!

Образцово-показательный, а главное — совершенно неожиданный налет поверг центральную шамильскую власть в состояние глубокой паники. Только что они сидели за столом с самим Расул-беком, не просто уважаемым и авторитетным человеком, но хозяином окрестных земель. Да и сами они — люди не из последних, привыкли чувствовать себя уверенно. Привыкли никого не бояться, творить все, что заблагорассудится, наводить ужас на безропотных и безоружных рабов и совершенно растерялись под огнем безов.

— Как тебя нашли?!

— У тебя же нет коммуникатора?!

— Маяк?!

— Надо было проверить голову, придурки, — скривился Федор. — У меня действующая «балалайка». Ребята видят все, что вижу я.

— Правда?

— Сука!

— Он во всем виноват!

— Не трогать! — Расул-бек в последний момент отбил руку Аслана, не позволив ему застрелить этнографа. Пистолетная пуля врезалась в стену.

— Все из-за него!

— И ты вознамерился его убить?

— А что?

Тупость молодого джигита настолько изумила Расул-бека, что он не находил ответа несколько секунд. А Бергер, несмотря на сложные обстоятельства, не сдержал улыбки.

— Свиноед! — Сулейман хлестнул этнографа по губам.

— Еще раз так сделаешь, и мои друзья тебе перед смертью пальцы отрежут, — громко произнес Федор, наградив шамильца злым взглядом: ему осточертели тычки.

За окном взорвалось. Аслан инстинктивно пригнулся. Мирза и Абдурахман синхронно выругались, а Сулейман сжал кулаки, не зная, как реагировать на дерзость москвича.

Еще два взрыва и автоматные очереди: безы совсем рядом.

— Если им нужен сказочник, мы его обменяем, — рассудительно произнес Расул-бек, вынимая из кобуры пистолет.

— На что? — удивился Мирза.

— На то, чтобы они отстали!

К чести шамильских солдат, они не сдались. Им было страшно: а кто бы не испугался, увидев над головой звено ударных вертолетов? Они потеряли управление: все лидеры улуса ужинали с Расул-беком и оказались отрезаны от подчиненных. Некоторые солдаты побежали, некоторые попробовали прорваться к хозяину и были отогнаны огнем «Неясытей», но в основном шамильцы решили драться и заняли оборону там, где застал налет: забаррикадировались в казармах, в ангарах, в госпитале… Каждое строение превратилось в импровизированную крепость, но штурмовать их москвичи не собирались, а потому в проявленной храбрости не было никакого смысла.