Максим Фрай - Идеальный роман

ОДИССЕЯ БИЛЛА ДЖОНСОНА

(Приключенческая повесть)

Как и следовало ожидать, следующей осенью дядя Билли снова отправился в плавание, теперь уже на новехоньком фрегате "Антония". Перед отъездом он был у нас и смущенно оправдывался, что клятва, данная на исходе третьей бутылки рома, никакой силы не имеет, с чем добрая душа Лайонел, конечно же, согласился.

РЫЖИЕ ВОЛКИ

(Приключенческая повесть о первобытных временах)

Сын Ворона протянул Вожаку голову Хозяина Равнины. Теперь люди Белой Пещеры не прогонят его из племени.

* МИФЫ И ЛЕГЕНДЫ НАРОДОВ МИРА *

МИФЫ НАРОДА КУРУПУЛЕ

С тех пор муравей считается первым земным жителем.

МИФЫ И ЛЕГЕНДЫ БАУБЕ

Тогда Лубамба ушел от обезьян и стал жить со своей женой, и от них ведут свой род люди Баубе и небесные звезды.

ЛЕГЕНДЫ НГАРАТАНОВ

И тогда Лукайон увидел Тропу и ушел из Нижнего мира в Средний Мир, к людям. Он считался самым великим шаманом, потому что всегда видел Тропу в Нижний Мир с тех пор, как его укусил Пхеле.

ПРИТЧИ МУТАНТЕ

Тогда вокруг паучка собрались все соседи. Они смеялись над ним и говорили: "не спрячешь рис от голодного рта, не спрячешь мед от пчелы!"

МИФЫ КЕЛЕМБАЕ

С тех пор люди умирают. А если бы Мышь послушала Луну, люди не умирали бы.

ЛЕГЕНДЫ ЗАУРИПОТАГОНОВ

И никто до сих пор не знает, сколько звезд на небе - вот как Ибухаримагон все устроил!

МИФЫ И ЛЕГЕНДЫ КУТЯКОВ

И когда начинается прилив, женщины кутяков идут к морю и поют ему песни Лапаки, чтобы море не гневалось на людей.

* ПУТЕВЫЕ ЗАРИСОВКИ *

СПЯЩИЕ НАД ОБЛАКАМИ

В конце того же месяца все разъехались по домам. Все, кроме Буша: он остался, намереваясь продолжить свои метеорологические изыскания. Больше никто из нас его не видел. А три года спустя в Гамбурге я встретил Скотсона из шведской команды. Он-то и рассказал мне последнюю гималайскую сплетню: Буш стал ламой.

ТРИ ОКЕАНА

Аборигены высыпали на берег и долго махали вслед уплывающей лодке. И мы слышали их прощальное приветствие: "Бабана макайа! Бабана макайа!"

ДОЛГОЕ САФАРИ

И тогда мы с Миком переглянулись и улыбнулись друг другу. Сама Африка разрешила наш спор.

ТАЙНЫ КРАСНЫХ ПЕСКОВ

Но три года назад к строительству "великой юго-западной дороги", существовавшей тогда лишь в мечтах проектировщиков, еще никто не приступил. Поэтому мое благополучное возвращение в столицу из Земли Красных Песков можно объяснить разве что чудом.

ПО ТРОПАМ СЛОНОВ

Люди оставляют после себя потомкам разные памятники, материальные и духовные ценности. Джонсоны еще при жизни создали себе самые лучшие памятники, какие только можно создать, и подарили их людям и слонам. Теперь отец и сын Джонсоны принялись за организацию нового заповедника на берегах Мбаты. Кое-кто предлагает назвать его Парком Джонсона и Джонсона, и это было бы справедливо.

* СЕТЕРАТУРА *

DELETE ALL

(Гипертекстовый роман)

Last-modified: Mon, 18-Jan-99 09:03:13 GMT

Оцените этот текст

БАГРОВЫЙ МИР

(сборник стихов)

Last-modified: Mon, 19-Jan-97 09:03:13 GMT

Оцените этот текст

WWWИНДОУЗ

(роман-пародия об интернете)

Last-modified: Mon, 20-Jan-98 06:08:22 GMT

Оцените этот текст

ИСТОРИИ ПРО ЖИЗНЬ

(сборник историй, присланных пользователями)

Last-modified: Mon, 30-May-99 19:09:11 GMT

Оцените этот текст

ПЕРСПЕКТИВЫ БЕСПЕРСПЕКТИВНОГО

(критическое эссе)

Last-modified: Mon, 28-Jan-99 14:30:13 GMT

Оцените этот текст

ДЯДЯ ФИМА СМОТРИТ СВЕРХУ

(сетевое обозрение)

Отзыв

* СОВЕТСКАЯ (И АНТИСОВЕТСКАЯ, ЗАОДНО) ПРОЗА *

ДЕСЯТЬ ДНЕЙ В ИЮНЕ

(Советская военная проза)

Василий крутил баранку, чувствуя, как сжимается сердце, и из глубины его простой крестьянской души поднимается неведомая ему раньше злость, лютая злость на врага. Не было больше ни страха, ни растерянности, только великая ненависть к врагу. И Василий знал, что против этой ненависти бессильны вражеские танки и самолеты. Он знал, что сейчас в сердцах миллионов простых русских людей зреет эта ненависть, а, значит, враг не пройдет! Шел десятый день войны...

ГВАРДИИ ПОЛУЗАЩИТНИК

(Советская военная проза)

Капитана Зяблова я встретил в Потсдаме в конце сорок пятого. Он был все так же по-мальчишески азартен и непоседлив и все свободное от службы время посвящал футболу. Конечно, после ранения бегать по полю с мячом он не смог бы, несмотря на все свое упорство, но Володя перехитрил судьбу и встал на ворота. При встрече он без умолку твердил о победе его гарнизонной команды на полковом первенстве. И как радостно и светло стало у меня на сердце после этой встречи! Я вдруг понял, что никакие испытания минувшей войны не смогли лишить наших мальчиков-солдат юности.

ПЛАМЯ НАД СТЕПЬЮ

(Советская проза)

Федору не спалось. Он думал о будущем. Банда Горобца разбита. Но сколько еще таких Горобцов предстоит разгромить, чтобы свободно вздохнула молодая советская республика! "Ничего, браток, пробьемся", - сказал он сам себе, поднимая голову. Занималась заря.

ПУТИ-ДОРОГИ

(Советская проза)

Никита Андреевич вошел в дом легкий, помолодевший. - Пеки пироги, мать! - Крикнул он так зычно, что зазвенели рюмки и прочая стеклянно-хрустальная дребедень в буфете, - Лешка едет! С Аленкой и Костиком! Насовсем!

НАШИ РЕБЯТА

(Советская проза)

Поезд увозил их в таежную темень, а позади тысячью огней светился новый, построенный их руками город.

ЧЕРНЫЙ ТРУДОДЕНЬ

(Ранняя диссидентская проза)

Когда маленькое красное солнце неохотно вскарабкалось на небо, чтобы еще раз осветить покосившиеся плетни и опустевшие огороды Ивантеевки, рыдания Настасьи, охрипшие, но все такие же безутешные, по-прежнему раздавались из темных холодных сеней.

ТРОЯНСКАЯ КОННИЦА

(Поздняя диссидентская проза)

Вернувшись в Чикаго, Алекс получил короткое письмо без обратного адреса, впрочем, установить личность корреспондента было несложно. В письме был лаконичный перефраз обожаемого Левой Гомера. "Дорогой Одиссей! Уверяю тебя, что лучше быть последним из обитателей Гарлема и давиться черствым гамбургером в мире живых, чем царствовать у нас, в мире теней. С наилучшими пожеланиями..."

ГОЛУБАЯ АРМАТУРА

(Прогрессивная советская проза)

Ну что ж, по местам, товарищи! - строго сказал Федя Диафильмов. И мы поспешно разбежались по вагонам.

ФУНТ ИЗЮМА

(Прогрессивная советская проза)

Буравский поднялся на площадку между седьмым и восьмым этажом. Там остановился и долго раздумывал, рассеянно поглядывая на серое московское небо. Наконец решился. Вынул из кармана свернутую в трубочку рукопись. Приподнял ржавую крышку мусоропровода. Последний раз взглянул на рукопись и жестом, который мог показаться стороннему наблюдателю небрежным и даже случайным, уронил ее в вонючую черноту.