Виктория Гетто - Волк. Молодость.

…Я иду по улицам Симса, слегка покачивает. Интересные ребята попались мне в таверне. Захотели перепить бывшего пилота. Результат — трое под столом, четвёртый хмыкнул, и ушёл к себе. Естественно, что им был я. Правда, ступать приходиться преувеличенно–осторожно, потому что вино довольно крепкое, но то, что я доберусь до дома Хольса сомнений не вызывает. Если бы… Быстрые шаги, и реакция подводит. Сноп искр из глаз, сухой треск. Темнота… Прихожу в себя на чём то трясущемся и раскачивающемся подо мной. Визжат несмазанные оси, и приходит понимание через раскалывающиеся мозги, что меня везут на телеге. Попытка пошевелиться ни к чему не приводит — мои руки и ноги крепко стянуты прочной верёвкой. Сквозь писк осей доносятся отдельные фразы, и я пытаюсь их разобрать:

- …Здоровый…

— Барон будет доволен…

— Хороший солдат получится…

Это что получается?! Меня украли, чтобы забрить в местную армию?! Совсем что ли? Ведь я горожанин! Свободный человек! Эти твари вообще ничего не думают, что ли? Но когда возмущение чуть проходит, поскольку даже голос подать не удаётся из‑за забитой мне в рот вонючей тряпки, я с ужасом понимаю, что скоро лишусь ног и рук. Верёвки затянуты настолько туго, что конечности просто не чувствуются. Боги! Они что, с ума сошли?! Пытаюсь шевельнуться, но солома, который я засыпан, даже не двигается. Проклятье Тьмы! После нескольких попыток острая волна боли пронзает кисти. Ага! Вот и первая ласточка! Узлы начинают растягиваться и кровь приливает к рукам. Теперь ноги. Раз, два. Точно такая же боль и в ногах. Ну, теперь живём! Сейчас я…

— Ваша светлость! Привезли!

Вот же… Не успел. Солома слетает с моего лица. Затем грубые руки выволакивают меня наружу. Солнце бьёт по глазам, заставляя прищуриться. Наконец слёзы перестают течь из‑под век, и я осторожно приоткрываю глаза. Меня держат под руки, подпирая, двое крупных для фиорийцев мужичков в драной одежде. А передо мной… Вот уж, действительно! Сам Гарус. Местный владетель и барон в одном флаконе. Гнусный тип, тощий и вертлявый. Он смотрит на меня сверху вниз, потом неожиданно писклявым голосом отдаёт команду:

— В темницу его. Пусть пока посидит на хлебе и воде. Подумает.

— Э, что происходит? Я — вольный горожанин!

Вместо ответа меня коротко бьют деревянной дубинкой в солнечное сплетение. Причём удар наносится откуда то из‑за спины, и я не успеваю его заметить. Скрючиваюсь от неожиданности, а меня уже тащат в гостеприимно распахнутую дверь. Потом волокут по вонючему коридору, на камнях которого куча крысиного дерьма разной степени свежести, вталкивают в тёмную каморку, покрытую слизью. И снова я успеваю разглядеть опускающуюся мне на голову дубинку. Опять искры, и — тьма…

Прихожу в себя от лютого холода, пробравшего меня до костей. В крошечном окошке величиной с ладонь — темно. Лишь еле брезжит свет естественного спутника. Первое, что я обнаруживаю — отсутствие пут. Верёвки сняли. Кое‑как поднимаюсь, ощупывая голову. И натыкаюсь на две шишки. Одна свежая, вторая чуть меньше. Ну, да. Приложили то меня два раза. Осторожно тыкаюсь вперёд протянутыми руками. Можно сделать шаг. Даже два. Потому что на третьем натыкаюсь на грубую кладку из дикого камня, если судить по ощущениям пальцев. Осторожно ощупывая стену, обхожу камеру. Так–так… Три шага в одну сторону. Два — в другую. Дверь массивная, из толстых плах, как я могу судить. Зато они подогнаны вручную, так что имеются довольно солидные щели. Но они для меня бесполезны, потому что пальцы в них не проходят. Исчезла верёвочка, которой я подпоясывал свои штаны. Нет и щегольских сапог, купленных мной с последней зарплаты у Хольса. У, гады! Целых пять диби слямзили! Честно заработанных! Кое‑как нахожу охапку соломы на полу, усаживаюсь. Надо подумать. И хорошенько. Что мы имеем? Меня украли. С целью сделать солдатом баронской армии. С чего бы вдруг? Симс никогда бы не осмелился противостоять городу без важной причины. Значит, поссорился с кем то из соседей и собирается воевать. Больше чем уверен, что я тут не один такой. Далее… Посидеть на хлебе и воде не есть гут. Это значит, что я быстро ослабну. Здоровый то я здоровый, но у меня нет ни капли жира. Значит, организм начнёт питаться внутренними запасами, и я быстро ослабею. Следовательно, задерживаться мне надолго не следует. В темнице. И рвать отсюда когти следует как можно быстрей. А как? Снова поднимаюсь и подхожу к двери. Глаза уже немного привыкли к темноте, и я вижу слабые красноватые отблески в щелях двери. Факел! Коридор подземелья освещается факелом! Так. Плахи толщиной примерно в ладонь. Для фиорийца в самый раз. Для меня — слабовато. Да и работа молотом не просто укрепила мои мышцы, но и довольно сильно развила их. Усмехаюсь: сапоги то они спёрли. А вот насчёт тонкой проволочки в шве штанов не озаботились. Сам тянул, сам калил, сам и затачивал. Внизу двери камеры можно просунуть ладонь. Всматриваюсь в щели двери так, что даже заломило глаза. Вот он, засов! Массивный, но деревянный. Другого быть не может. Железо в Фиори очень дорогое, и использовать его в качестве запора для арестантов никто не станет. Проще из золота замок сделать. Приседаю, подхватываю ладонью полотно двери, пробую поднять. Чуть подаётся. Совсем чуть–чуть. Но мне больше и не надо. Просовываю проволочку в щель, утыкаюсь в деревянный брусок. Раз. Раз. Буквально по микрону, но засов движется. Хорошо, что мой инструмент из закаленной стали. Но надо работать очень осторожно, чтобы он не сломался. Раз. Раз. Есть! Дверь неожиданно легко подаётся вперёд. Открыл! Успеваю удержать на месте. Потом чуть распахиваю и высовываю голову. Точно. Вот и факел. Он совсем рядом. Тюремщика не видно. Наверное, отошёл по нужде. Или ещё куда. Не мои проблемы. Его. Факел слепит, и больше мешает, чем освещает коридор. Только ступив за него, замечаю, что сразу же поворот под девяносто градусов. И за поворотом на грубом табурете сидит донельзя вонючая и слюнявая тушка. В прямом смысле слова слюнявая. Потому что струйка влаги свисает из его рта на грудь. Приснилось нечто бедолаге. Почему бедолаге? Так ведь он уже покойник. Моя проволочка мгновенно входит ему в ухо, пробивает перепонку и попадает в мозг. Шомпол бы надёжнее, как нас учил преподаватель боевой подготовки и старшина десантников на Базе. Но, увы. Чего нет, того нет. Тюремщик дёргается и умирает. Хорошая смерть. Во сне. Главное, ударить на выдохе, чтобы не успел крикнуть или ещё чего. Самое то. Думаю, мои учителя были бы довольны. Чисто сработал. Без помарки. На поясе покойника висит массивная связка всякой ерунды. Естественно, что не ключей. Небольшой нож скверного качества, пара ложек — они то зачем? Рядом кувшин, распространяющий сивушный аромат. Вот те и раз… Понятно. Удивительно, что спал беззвучно. Босые ноги неприятно холодит камень пола. Зато могу идти бесшумно. Эх, где мои сапоги?! Тихонько поднимаюсь по лестнице к двери, прислушиваюсь. Ни звука. Терпеливо жду. Не может же такого быть, чтобы у темницы не было охраны? И моё терпение вознаграждается — едва слышный писк кожаного доспеха по камню. Либо он прислонился к стене, либо решил почесаться. Это его сгубило…