Пол Андерсон - Рассказы. Часть 1
Из Элоизы полились слова. Они правильно повторяли речь капитана, он все ли она воспроизводила?
— Ну хорошо, — Сцили нерешительно замолчал. — Если хотите, можете продолжить свой концерт. Но закончите его за десять минут до нулевого отсчета и будьте наготове.
— Да, сэр, — она не смотрела на него. Непонятно было, на что вообще она смотрит.
Шаги капитана прозвучали по коридору и стихли.
— Почему он опять повторял все то же? — спросил Люцифер.
— Он боится, — ответила Элоиза.
— ?
— Подозреваю, ты про страх ничего не знаешь, — сказала она.
— А ты можешь мне показать? Нет, не надо. Я чувствую, что это больно. Тебе не должно быть больно.
— Я все равно не смогу испугаться, пока мой разум держится за твой.
(Элоиза ощутила прилив теплоты. В нем таилось веселье, оно плясало язычками пламени на поверхности того-как-отец-ведет-ее-девчонкой-за-руку-и-они-выходят-в-поле-летним-днем-собирать-цветы, поверх силы и мягкости, Баха и Бога.) Люцифер залихватской дугой пронесся вокруг корабля. Его след усеивали пляшущие искры.
— Подумай еще о цветах. Пожалуйста.
Она попыталась.
— Они похожи на… (человеческий мозг воспринял этот образ как переливающиеся радугой фонтаны гамма-излучения посреди всепроникающего света). Но такие крохотные! Какая мимолетная нежность! — откликнулся Люцифер.
— Я не представляю, как тебе удается все схватывать, — прошептала она.
— Для меня понимаешь ты. Пока тебя не было, я и не знал, что можно это любить.
— Но у тебя столько всего прочего! Как ни стараюсь я проникнуть в твой мир, мне не дано понять, что такое звезда.
— А мне — что такое планета. И при этом мы понимаем друг друга.
Ее щеки снова вспыхнули. Его мысль текла дальше, контрапунктом вплетаясь в торжественную музыку:
— Знаешь, я ведь поэтому и полетел с вами. Из-за тебя. Я — огонь и воздух. Пока ты мне не показала, я не знал о прохладе воды и терпении земли. Ты сама словно лунный свет в океане.
— Не надо, — сказала она, — пожалуйста!
Озадаченность:
— Почему же? Разве от радости бывает больно? Разве ты к ней не привыкла?
— Я… наверное, да, — она мотнула головой. — Нет! Будь я проклята, если начну себя жалеть!
— С чего бы вдруг? Разве нет у нас целого мира, чтобы в нем жить, разве он не полон солнц и песен?
— У тебя есть. Расскажи мне о нем.
— Если за это ты расскажешь мне… — мысль оборвалась. Но связь без слов осталась, в точности такая, как соединяла влюбленных в ее мечтах.
Она сердито взглянула на шоколадное лицо Мотилала Мазундара — физик стоял в дверном проеме.
— Что вам надо?
Он удивился:
— Только убедиться, что с вами все в порядке, мисс Уаггонер.
Она закусила губу. Мазундар больше других на корабле старался быть с нею добрым.
— Простите, — сказала Элоиза, — я не хотела на вас огрызаться. Это все нервы.
— Мы все на взводе, — физик улыбнулся. — Хотя этот полет прекрасен, хорошо будет вернуться домой, правда?
Домой, подумала она. Четыре стены комнатушки над грохочущей городской улицей. Книги и телевизор. Можно представить доклад на очередной научной конференции — но никто не пригласит потом на вечеринку. Неужели я так отвратительна, подумала она. Конечно, глядеть особо не на что, но ведь я стараюсь быть милой и интересной. Может быть, чересчур сильно стараюсь?
— Со мной — нет, — заметил Люцифер.
— Ты другой, — объяснила ему Элоиза.
Мазундар заморгал в недоумении:
— Прошу прощения?
— Это я так, — торопливо ответила она.
— Меня интересует один вопрос, — сказал Мазнудар, стараясь поддержать разговор. — Предположим, Люцифер подлетит совсем близко к сверхновой. Сумеете ли вы удержать контакт с ним? Существует эффект замедления времени, не слишком ли сильно он изменит частоту передачи его мыслей?
— Какое еще замедление времени? — она выдавила из себя смешок. — Я не физик. Просто девчонка из библиотеки, у которой нашли странные способности.
— Вам не говорили? Я полагал, что это объясняли всем. Дело в том, что мощное поле тяготения влияет на время так же, как большие скорости. Грубо говоря, все процессы начинают течь медленнее, чем в свободном пространстве. Именно поэтому свет от массивных звезд становится красным. В ядре нашей сверхновой заключено почти три солнечных массы. Более того, оно достигло такой плотности, что притяжение на его поверхности, э-э-э… невероятно сильно. Поэтому по нашим часам сжатие до радиуса Шварцшильда займет бесконечное время, а для наблюдателя на самой звезде весь процесс произойдет очень быстро.
— Радиус Шварцшильда? Будьте добры, объясните, — Элоиза поняла, что это Люцифер говорит ее голосом.
— Если у меня получится без формул… Понимаете, эта масса, которую мы собираемся изучать, так велика и чудовищно сжата, что ни одна сила не может превзойти тяготение. Ничто не способно ему противостоять. Поэтому процесс будет продолжаться до тех пор, пока вся энергия не окажется заперта в звезде. Тогда эта звезда просто исчезнет из нашей Вселенной. Теоретически, сжатие будет продолжаться до нулевого объема. Конечно, как я уже сказал, с нашей точки зрения этот процесс займет вечность. К тому же теория пренебрегает квантово-механическими эффектами, которые в самом конце начнут играть решающую роль. Они еще по-настоящему не поняты. Я надеюсь, что как раз эта экспедиция обогатит наши познания. — Мазундар пожал плечами. — Короче говоря, мисс Уаггонер, я волновался, не помешает ли соответствующий сдвиг частот вашему другу связываться с нами, когда он будет совсем близко к звезде.
— Я сомневаюсь, — это все еще говорил Люцифер; она была сейчас его инструментом и с удивлением для себя обнаружила, как приятно, когда тобой пользуется тот, кто любит. — Телепатия не волновое явление и не может им быть, поскольку распространяется мгновенно. И, по-видимому, не имеет предельного радиуса действия. Скорее ее можно рассматривать как резонанс. Мы двое настроены в лад, и, возможно, смогли бы общаться через весь космос. Во всяком случае, мне не известны физические явления, способные этому помешать.
— Понятно, — Мазундар пристально посмотрел на нее. — Спасибо, — сказал он неуверенно, — э-э-э, я должен идти к себе место. Счастливо!
Он удалился, не дожидаясь ответа.
Элоиза этого не заметила. Ее разум стал песней, пылающим факелом.
— Люцифер, — прокричала она, — это правда?
— Думаю, что да. Вся наша раса — телепаты, и мы разбираемся в этом лучше вас. Наш опыт приводит к выводу, что пределов действительно нет.
— Ты сможешь быть со мной всегда? И всегда будешь?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});