Дуглас Ричардс - Убийца Бога

– А что происходит, когда…

– Хватит! – отрывисто прошептал спецагент; слово прозвучало негромко, но в нем зашкаливали напряжение и приказ. – Мы здесь не занимаемся обсуждением меня или оправданием моего существования. Я уже сказал вам больше, чем следовало.

Джейк снял с колена тонкий планшет. Он согнул чехол, сделав из него подставку, и поставил планшет на стол экраном к Розенблатту. Затем провел пальцем по экрану, и на нем всплыл документ. Каждую пару секунд программа сама перелистывала страницы. Все их испещряли странные разноцветные геометрические фигуры – явный плод компьютерных расчетов и сложных уравнений. Для неспециалиста все это выглядело так же понятно, как санскрит для голубя.

Спецагент, рассеянно потирая затылок, изучал своего пленника.

– Узнаете это?

Розенблатт покачал головой.

– Правда? – скептически поинтересовался Джейк, подняв брови. – Ладно, давайте я вам помогу. Мне сказали, что это потрясающий прорыв в математике и физике пространства Калаби-Яу. Я понятия не имею, что это такое. Но мои научные специалисты говорят, что это шестимерное пространство, в которое сворачиваются десять измерений теории струн. Разумеется, мне это ни о чем не говорит, но вот вы – совсем другое дело. Вы уверены, что не узнаете?

– Абсолютно.

– Интересно. Потому что этот документ взят из вашего компьютера.

Розенблатт недоверчиво вытаращился на Джейка.

– Что?

– Физик из вас намного лучше, чем актер, – разочарованно покачал головой Джейк. – Я не узнáю пространство Калаби-Яу, даже если оно укусит меня за задницу. Но три всемирно известных физика, которым мы показали этот документ, так истекали над ним слюной, что чуть не умерли от обезвоживания. Они были потрясены. Похоже, они считают, что это радикально опережает все современное понимание математики и физики в этой области. Что тут содержатся многочисленные научные прорывы. По крайней мере, в той части, которую они способны воспринять, а это лишь вершина айсберга. Мне сказали, они чувствуют себя дикарями, которые пытаются осознать математический анализ.

Спецагент наклонился к Розенблатту.

– Но что мне действительно хочется знать, профессор, так это как вам удалось достичь такого успеха, – произнес он мягким голосом, в котором пряталось бритвенно-острое лезвие напряжения и угрозы. – Я весь внимание.

– Вы действительно думаете, что это моя работа? – недоверчиво посмотрел на него Розенблатт. – Слушайте, если вы говорите, что этот документ найден на моем компьютере, мне остается только вам поверить. Но я его туда не клал. Да, я немного пробовал себя в этой области, но не более того. Вы сами говорите, что его уровень выходит за рамки возможностей лучших специалистов, а ведь я даже не принадлежу к ним.

– Ладно. Уступлю вам на секунду. Если вы не записывали этот документ на свой компьютер, тогда поделитесь, кто же это сделал.

– Понятия не имею, – пожал плечами Розенблатт, потом задумчиво прищурился. – Единственная возможность, которую я могу допустить, что речь идет о каком-то современном Рамануджане.

– Рамануджане?

– Да. Шриниваса Рамануджан. Он был гениальным математиком, вырос в Индии и практически не получил формального образования. Нежданно-негаданно отправил свои работы одному математику мирового класса, Харди. Тот сразу признал его гениальность. Вы не видели фильм «Умница Уилл Хантинг»?

Спецагент отрицательно качнул головой.

– Ладно, это не важно. Я хочу сказать, о Рамануджане никто не знал, но он был единственным в своем роде. На такое способен только парень вроде него. А что это еще может быть? Спорю, он сконструировал «червя» и отправил документ на компьютеры тысяч ученых. Уж не знаю, почему он не указал свое авторство, но, вероятно, так все и было.

Губы Джейка медленно растянулись в улыбке.

– Очень изобретательно, доктор. Вы меня впечатлили. Но боюсь, эта работа – плод разума, который не мог возникнуть естественным путем.

– Вы хоть прислушиваетесь к собственным словам? Что значит «не мог возникнуть естественным путем»?

– Вам известно, что это значит. Это значит, что такая работа требует ай-кью в несколько тысяч.

– Тысяч? – повторил Розенблатт, закатывая глаза. – Значит, люди тут ни при чем. То есть вы считаете это работой пришельцев? – весело уточнил он.

Несколько долгих секунд Джейк пристально смотрел на физика, но ничего не сказал.

– Я уверен, вы переоцениваете эту работу, – уже без улыбки настаивал физик. – Эйнштейн был низкооплачиваемым патентным служащим, когда помог совершить несколько революций в физике. Революций, которые потрясли величайшие умы того времени. Или он тоже был пришельцем? – Он покачал головой. – В науке каждый год происходят прорывы, которые кажутся превосходящими возможности человеческого интеллекта.

Джейк сцепил руки и задумчиво изучал сидящего перед ним человека.

– Разница, как вам хорошо известно, – наконец произнес он, – в том, что даже если эти прорывы кажутся выходящими за пределы человеческого разума, другие люди способны их понять. По крайней мере, какие-то люди… – Он вздохнул, затем продолжил усталым и разочарованным голосом: – Однако хватит развлечений. Мы-то оба знаем, в чем заключается правда.

Спецагент медленно потер затылок и уставился в пустоту. Секунды тикали в полной тишине.

– Я вернусь через минуту, – наконец сказал он.

Когда дверь открылась, внутрь хлынул дневной свет – еще одно подтверждение того, что Розенблатт недолго пробыл без сознания. Через пару минут мужчина по имени Джейк вернулся, держа в руке две запотевшие пластиковые бутылки с водой. Он отстегнул правую руку Розенблатта, скрутил крышку с одной из бутылок и поставил ее перед высоким, жилистым физиком. Затем вновь уселся напротив своего пленника, глотнул из собственной бутылки и внимательно посмотрел на физика.

– Доктор Розенблатт, вы мне лжете, – неодобрительно начал он. – И мне это известно. Я готов позабыть о прошлом ради будущей дружбы. Но поверьте, любые действия имеют последствия. Солжете еще раз, и вас ждут страдания, которые мало кому довелось испытать.

Джейк помолчал, дожидаясь, когда его слова улягутся в голове у слушателя.

– В знак своей доброй воли я собираюсь рассказать вам одну историю. Не сомневаюсь, вы с ней уже знакомы. Однако вы сможете оценить, насколько много мне уже известно – и насколько бессмысленно пытаться уйти от ответов. Однако я не стану рассказывать все, что знаю. Вспомните об этом, когда попытаетесь в следующий раз солгать мне.

Он помолчал.