Непристойные предложения - Уильям Тенн
— Вопрос не в том, что это не стоит выгоды, — быстро сказал им Хебстер, провожая к выходу за своим столом, — По причинам, которые вы, конечно же, не хотите знать, я просто не могу дать вам две Эмпайр-стейт-билдинг и три мюзик-холла Радио-Сити вместе с фундаментом без повреждений… Во всяком случае, не сейчас. Я дам вам все остальное и…
— Откройте дверь, или мы сейчас ее вынесем!
— Пожалуйста, господа, одну минуту, — любезно ответила им Грета Сайденхайм. — Вы убьете бедную, просто исполняющую свои обязанности девушку, которая делает все от нее зависящее, чтобы вас впустить. Замок заклинило. — Она подергала ручку двери, тревожно смотря своими прекрасными глазами на Хебстера.
— Но взамен этих позиций, — продолжал Хебстер. — Я достану…
— Я вот что хочу сказать, — вмешался Тесей. — Ты знаешь, что самое сложное для композиторов-додекафонистов[3]?
— Я могу предложить вам, — продолжал генеральный директор, с которого уже в три ручья тек пот, — точные архитектурные чертежи Эмпайр-стейт-билдинг и мюзик-холла Радио-Сити, а также пять… нет, пусть будет десять… масштабных моделей каждого здания. И вы получите все остальные предметы, которые просили. Вот так. Торг неуместен. Давайте быстро!
Они переглянулись друг с другом, когда Хебстер резко открыл дверь и показал на пятерых охранников в ливреях, ждавших рядом с персональным лифтом.
— Согласны, — сказали они в унисон.
— Класс! — Хебстер почти взвизгнул. Он втолкнул их в дверной проем и сказал самому высокому охраннику:
— Девятнадцатый этаж!
Как только он закрыл дверь, мисс Сайденхайм открыла дверь в приемную. В кабинет вломились Йост и Фунатти в цвета бутылочного стекла униформе ООЧ. Не задерживаясь, они ринулись к Хебстеру и распахнули дверь запасного выхода. Донесся звук спускающегося вниз лифта.
Фунатти, небольшого роста человек с кожей оливкового цвета, принюхался.
— Первяки, — прогундосил он. — У него здесь были первяки, совершенно точно. Чувствуешь эту бродяжную вонь, Йост?
— Да, — сказал тот. — Пошли. Пожарная лестница. Мы догоним лифт!
Они достали из кобуры табельное оружие и ринулись вниз по металлической лестнице. Где-то внизу остановился лифт.
Секретарша Хебстера уже была у громкой связи.
— Техобслуживание! — Она выдержала небольшую паузу. — Техобслуживание, автоматическая блокировка выхода на девятнадцатый этаж, пока посетители, которых мистер Хебстер только что отправил вниз, не скроются в безопасной лаборатории. До тех пор всячески извиняйтесь перед копами. Помните, они из Спецкомиссии.
— Спасибо, Грета, — сказал Хебстер, отключив громкую связь, когда они остались одни. Он плюхнулся в свое кресло и шумно выдохнул:
— Ведь существуют и более легкие способы заработать миллион.
Она подняла свои идеальные белые брови.
— Или быть абсолютным монархом прямо посреди парламента землян?
— Если они будут ждать достаточно долго, — лениво сказал он, — я буду ООЧ, современным мировым правительством и прочими организациями в одном лице. Год или два — и все будет в кармане.
— Вы не забываете про Вандермира Демпси? Его ребята также метят на место ООЧ. Не говоря уж об их радужных планах на вас. А их много, очень много.
— Грета, они меня совершенно не беспокоят. «Человечество превыше всего» исчезнет в один день, когда этот отживший свой век старый демагог отбросит копыта.
Он ударил по кнопке громкой связи:
— Техобслуживание! Техобслуживание, посетители, которых я направил вниз, уже добрались до лаборатории?
— Нет, мистер Хебстер. Но пока все хорошо. Мы отправили их на двадцать четвертый этаж, а людей из Спецкомиссии — вниз, к персоналу. К слову о Специальной комиссии, мистер Хебстер… Мы выполняем ваши поручения и все с ними связанное, но никто не хочет проблем с этими ребятами. Последней поправкой они постановили, что отныне препятствие им карается смертной казнью.
— Не беспокойтесь, — ответил Хебстер. — Я никогда еще не подводил никого из своих сотрудников. Наш девиз: «Босс все исправит». Позвоните мне, когда эти первяки будут надежно спрятаны и готовы отвечать на вопросы.
Он повернулся к Грете.
— Перед уходом расшифруй материалы и передай в руки профессора Клаймбокера. Он считает, что начал что-то понимать в этих их бесконечных чихах.
Та кивнула.
— Хотелось бы использовать какую-нибудь самопишущую аппаратуру, а не сидеть над старой допотопной машинкой.
— Мне тоже. Однако первяки любят портить все электрические аппараты, если, конечно, они не собирают их для своих пришельцев. Сколько они мне испортили магнитных самописцев прямо посреди собеседований. Поэтому я понял, что стенографисты — единственное решение. Конечно, однажды первяки могут научиться портить и стенографистов.
— Очень жизнеутверждающе. Однажды холодной ночью я вспомню, что есть такая возможность, — пробормотала она, уходя в свой небольшой кабинет. — Но мне ли жаловаться? Все эти штучки первяков позволили создать этот бизнес, мне тут платят неплохую зарплату, и я могу позволить себе все свои безделушки.
* * *
Это была не совсем правда. Хебстер вспоминал прошлое, сидя у коммутатора в ожидании новостей о прибытии его гостей в лабораторию. Да, где-то девяносто пять процентов «Хебстер Секьюритиз» были заработаны благодаря всяким штучкам первяков, добытых у них теми или иными способами, однако основой всему был небольшой инвестиционный банк, который достался ему в наследство от отца еще во время Полувойны — тех дней, когда пришельцы впервые появились на Земле.
Пугающие разумные точки, клубящиеся в разноцветных сосудах самых разных форм, совершенно не поддавались восприятию ограниченного человечества. Некоторое время с ними совершенно невозможно было общаться.
Юмористы говорили в те первые дни, что пришельцы появились не для уничтожения человечества, завоевания или его порабощения. У них была по-настоящему страшная и грозная цель — полностью игнорировать его!
Даже сейчас никто не знал, из какой части галактики прибыли эти пришельцы. И зачем. Никто не знал, сколько их прилетело. Или как они управляли своими высокоскоростными и совершенно бесшумными космическими кораблями. Немногое, что удалось о них выяснить в те редкие случаи, когда они снисходили до изучения жизни людей — словно рассеянные высококультурные туристы, полные отрешенного интереса, — только подтверждало их технологическое превосходство над человеком. Превосходство, во всей своей полноте не умещающееся даже в самые бурные фантазии. В недавно прочитанной Хебстером социологической работе выдвигалось предположение, что наука пришельцев превосходит современную науку человечества, как метеоролог, разбрасывающий сухой лед по истощенной от засухи почве, превосходит первобытного земледельца, неистово трубящего в бараний
