Миссия К-314 - Николай Николаевич Шоластер
— Эй, футлоны, что за собрание устроили? Бегом в колман! — заорал на нас подбежавший охранник.
— Сан, я инструктировал новичка, Сан!
— Заткнись, старая рухлядь! Ты уже два сезона лишних живешь! Но очень скоро мы повеселимся на твоей утилизации!
* * *
Костику казалось, что нет ни единой мышцы на его теле, которая не была бы побита. Руки не поднимались, ноги и спина гудели, точно сейчас лопнут. А сон не восстанавливал силы, это было просто какое-то забытье вперемежку с бредом. Он действительно пожалел, что судьба распорядилась оставить его в живых. Вот саданул бы его тот громила у Сереги чуть сильнее, и не было бы никакой каторги.
«Бог не дает человеку более того, что он может нести», — вспомнил он чье-то изречение. — «Раньше так и подмывало какую-нибудь древнюю мудрость в свои слова ввернуть, чтобы придать им больше веса, возвысить себя в глазах собеседника. Теперь расплата пришла за это пижонство! На практике все как-то сложнее оказалось».
А однажды ему приснился сон, будто он с кем-то мирно беседует, но лица собеседника никак разглядеть не может. Да и не то, что лица, вообще каких-либо очертаний.
— Прими правила этой игры, только так выживешь, — говорил безликий, — внуши себе, что это и есть твоя настоящая жизнь, а все что было, это лишь приятный сон. Так организм быстрее приспособится к новой реальности.
— Приспособится? Да эта новая реальность меня просто убьет! Ведь если я правильно понял, тут долго-то не живут!
— Все белковые организмы когда-нибудь умирают, ты же не станешь это отрицать. Только умирают по-разному. Звезды, например, сгорая, оставляют свет. Очень яркий или не очень. И все в этом мире движется к смерти, чтобы оставить что-нибудь после себя.
— Не до романтики сейчас, дожить бы до утра! А лучше и не проснуться…
— Ты этой ночью не умрешь, это случится позже. Но чтобы не страдать от боли, прими происходящее за условие задачи. Решение есть всегда, не все его находят. А ты найдешь!
Не сказать, чтобы Костика этот бредовый сон приободрил. Ему были уже совершенно безразличны все эти красивые рассуждения о смысле жизни, но унять физическую и душевную боль смогла лишь абсолютная вовлеченность в новую жизнь.
Как можно больше отколоть пластона, как можно мельче измельчить его, чтобы в контейнер больше поместилось. И быстро, быстро отвезти на склад. Как будто в этом смысл жизни и ничего другого просто нет.
И правда, стало легче. По крайней мере, стал меньше думать о том, что злая судьба спутала ему все карты. Еще появилась полезная привычка ценить все прекрасное в мире и как можно дольше сохранять это в себе. Он крепко цеплялся за каждое светлое мгновение. Будь то жадный глоток свежей воды или невероятные цвета этой планеты, похожей на опустевший Рай.
По мере того, как Константин встраивался в свою новую жизнь, появлялся интерес к ее осмыслению. Он все чаще стал обращать внимание на тишину и отсутствие всего живого на этой планете. Никого кроме рабов и вооруженных вертухаев здесь не было. Даже животных.
Никто из каторжан, оставшихся в живых с прошлых сезонов, тоже ничего не говорил… или не хотел. Но эта Тихая планета, так окрестил ее Костик, как никакая другая, подходила для проживания здесь живых существ. И это все наводило на мысль о существовании некой страшной тайны, окутавшей этот прекрасный уголок вселенной.
А так как вести какие-либо беседы здесь было строго запрещено, кроме указаний по работе, Костя стал больше прислушиваться к мыслям тех, кто его окружал. Но у рабов, кроме боли и отчаянья, ничего не было…
«Может быть из надзирателей кто-нибудь что-то знает», — подумал Костик, — они-то здесь давно. Да, они «охраняют наш покой» вахтовым методом, но их общий состав почти не меняется. Несмотря на электронные очки, которые они постоянно носили, их рожи были вполне узнаваемы и уже порядком примелькались».
«Надо будет как-нибудь ухитриться поближе к ним попасть. В колманы они сами редко заходят, лишь когда разборки учиняют. Но рядом с ними можно оказаться при погрузке контейнеров, это обычно на поверхности происходит. Также бывают и другие работы, не связанные со спуском в шахты».
* * *
— Сан, в одном из заброшенных ответвлений колмана мы наткнулись на странный предмет, — обратился звеньевой к охраннику, — продолжать работы опасно, пока не выяснится, что это за штуковина, Сан.
— И что теперь? Предлагаешь остановить работы? Притащил бы ее сюда, эту штуковину, здесь бы и разобрались.
— Сан, там кругом провода торчат, а на поверхности только верхушка. Что там внутри, в породе, зарыто никто не знает. Может это взрывное устройство какое-нибудь, начнем откапывать и рванет, Сан!
— Чиет! Вечно с тобой проблемы. Ладно, доложу Чуя Сан, пусть он решает. Если этот колман завалит, то мы в минус точно уйдем…
Вскоре прилетел начальник, с ним еще два амила:
— Что, без меня никак? Сам бы проверил, прежде чем меня дергать. А то у меня дел больше нет, кроме как сказки твоих футлонов проверять. Они тебя специально за нос водят, работать не хотят.
— У меня визеры разрядились, на пределе уже…
— Это мозги у тебя разрядились, меньше трансляций надо смотреть и по уставу готовиться к смене. У тебя, если следовать тому же уставу, все должно быть заряжено по полной и готово к применению.
Костик, орудуя лопатой, приблизился к этой перепалке. Наверняка был и скрытый смысл в их словах, не предназначенный для каторжан.
Оказалось, электронные очки (визеры) помогали амилам спасаться не только от яркого света. Пары пластона еще хуже действовали на их зрение, вплоть до полной его потери.
Кроме того, электронные очки имели универсальное назначение, их еще использовали для связи и просмотра трансляций. Однако по уставу, во время несения вахты было запрещено просматривать информацию, не связанную с несением дежурства. Могло не хватить заряда, а они старались экономить на всем. И конечно, практически все нарушали этот пункт устава, вовсе не желая лишать себя удовольствия.
* * *
Су Прима снова разделился на «Да и «Нет» и начал размышлять:
— Система соткана из парадоксов. Здесь смерть — конец и смерть — начало, она тут двигатель всего. Любая жизнь заканчивается ею непременно, какой же смысл держатся за нее?
— Так для того она и создана, как стимул к постоянному движению. Убрать ее, и вся система потеряет смысл свой мгновенно!
— А парадокс рождает чудо, сближает разные миры, несовместимые друг с другом.
— Как можно двигаться к
