Сергей Барсов - Продавец льда
Оскар по-прежнему расхаживал вокруг ледяного блока, только теперь в другую сторону. Время от времени он опускал палец в баночку с оранжевой краской и ставил на блоке метки, понятные лишь ему одному.
— Линзу будешь делать? — приглядевшись, спросил Биди.
— Нет. Этому, — он постучал по блоку, — никакая линза не поможет.
Биди недоуменно поднял брови.
— Это ребенок, совсем маленький, — сказал Оскар. — Я часто вспоминаю, как просто было работать для твоего отца: не надо было ни гранить, ни высветлять. Старый барон был ученым, — пояснил он землянину, — и искал в них не эстетику, а научную ценность…
— Я давно собирался поговорить с тобой о его коллекции, — подхватил Биди. — Если бы ты взялся огранить кое-что из нее как следует, я бы заплатил как за новые находки. И рана бы твоя тем временем зажила.
Оскар надел экзоскелетон, насколько раз присел в нем, немилосердно скрипя сочленениями, и подошел к блоку.
— Заманчиво, — ответил он наконец. — Но тогда мне придется все время торчать в мастерской, некогда будет выбираться во льды, а у меня заявки истекают.
— «Во льды»! Куда тебе с разорванным боком!
— Первый раз, что ли? Возьму побольше «липучки» и не помру. Надо только найти помощника.
— А Шамир?
— У этого идиота начался брачный период, во льды его теперь не вытащишь. Так что от предложения твоего я не отказываюсь, но давай пока отложим.
— А что у тебя на заявленных участках? — поинтересовался Биди.
Оскар раздвинул стену, открыв огромный металлический диск, выдвинул из него четыре толстые штанги, подошел к блоку, ловко поднял его, укрепил в фиксаторах, крутанул и только тогда ответил:
— Судя по сканированию — несколько аборигенов, собравшихся в кружок. Пикник у них был, наверное.
Он включил двигатель своего огромного станка, и блок бесшумно завертелся. Оскар снял экзоскелетон, отослал его в бокс и достал инструменты из шкафа-нагревателя. Вскоре под его руками передняя сторона блока высветлилась, сделалась стеклянно-прозрачной.
Внутри был мальчик в одежде с неразборчивым узором. В руках он держал какой-то металлический предмет, видимо, игрушку. Биди подошел, вгляделся в детское лицо и разочарованно вздохнул.
— Вот именно, — сказал Оскар.
Лицо ребенка было искажено гримасой ужаса или боли. Оскар поймал себя на том, что и сам бессознательно поморщился так же, как и маленький абориген.
— Не шедевр, — вынес вердикт Биди.
— Все претензии — его родителям, — ответил Оскар, убирая инструменты.
— Забракуешь?
— Подумаю. Может, новодел получится.
— А куда вы деваете забракованных? — подал голос Аттвуд.
— Увозим. Милях в двадцати от города есть глубокая ложбина, вот туда и опускаем. Назвали Могильником и вспоминать о нем не любим, — ответил за Оскара Биди.
Оскар выкатил из стенного шкафа подставку на колесах-шарах, подвел ее под блок и отпустил фиксаторы. Ледяная глыба тяжело встала на тележку, и Оскар покатил ее прочь.
— Ради Бога, поверните его лицом к стене, — взмолился Аттвуд.
5
На огромной арке ветроэнергостанции горели оранжевые огни штормового предупреждения. Истерически подвывал саунд-маяк.
— Плевать… — буркнул под нос Оскар, покосившись на табло, где высветились скорость и направление ветра.
У выездной арки стояли, словно в карауле, вооруженные силы Ириса — пара аэросаней с пулеметами. Оскар высунулся из люка, чтобы спросить, по какому случаю парад, но вовремя понял, что ветер ему не перекричать, и задвинул люк, успев заметить чуть в стороне белый буер помощника шерифа с не отцепленным еще моторным толкателем.
«Ясно. Чуть поутихнет — тронутся заявки проверять, — подумал Оскар. Мне-то что, пусть Браконьер беспокоится».
Оскар вдавил педаль до упора, моторы за спиной засвистели от натуги, и тяжелый вездеход-платформа пулей вылетел на ледяной простор. Посмотрев на приборный щиток, Оскар поставил руль на стопор, включил таймер и повернулся к термосам с фруктовыми и цветочными отварами. Следовало подкрепиться: когда вездеход подойдет к Лабиринту, придется самому браться за руль и ползти на самых малых оборотах. Пербрайт в очередной раз проклял Старую Трещину.
Напарника он так и не нашел, поэтому приходилось полагаться на бортовую автоматику. Высосав первый термос, он натянул теплый парик и маску, снял стопор руля и высунулся из люка. Над горизонтом только что взошла Полумаска — вечный спутник Льдины, слабо отражающий далекий свет Ледяной звезды. Отыскав позади созвездие Крыла, он вслепую пошевелил рулем и снова застопорил его. Хорошенько задраив люк, Оскар пристегнулся к креслу широкими лентами бандажа, включил ближний локатор и заснул.
Локатор будил его дважды: первый раз — ни с того ни с сего, а во второй он успел увидеть, как шарахнулась от ультразвукового веера шальная певчая сова. Оскар вяло ругнул ее, посмотрел на часы и решил, что доспит в другой раз: вскоре предстояло три часа кряду лавировать на самом малом ходу между сталагмитами Лабиринта.
В свете фар причудливые ледяные столбы вспыхивали и радужно переливались. Их называли сталагмитами, поскольку ни на что другое они не походили, разве что на невысокий, но густой ледяной лес. Но как их ни называй, все равно без проклятий не обойдешься. Этим Оскар и занимался три часа кряду, а выбравшись на чистый лед, совсем зашелся: ветер донес издалека серию громких хлопков и надсадный треск.
— Какая сволочь рвет лед на моем участке? — спросил он экран радара. А полиция отдыхает на ветростанции!
Он включил рацию, вызвал шерифа, но так и не дождался ответа.
— Ладно, будем разбираться сами, — решил Оскар и дал пропеллерам полный ход.
Когда он подъехал к участку, стало ясно, что заявку можно аннулировать: кто-то испоганил ему весь лед. Тщательно разработанный на макете план выемки пошел псу под хвост — одна-единственная неумелая, ломовая шахта дала веер трещин вокруг. Злоумышленник добыл одного аборигена и загубил остальных. Даже без сканирования было видно, что трещины идут до самой почвы и что остальные тела буквально разорваны ими. Сделал это, конечно, Браконьер, больше некому.
— Ну, гад!.. — прошипел Оскар, разворачивая вездеход.
Нечего было и думать догнать мерзавца: приехал он на буере, об этом говорили три еще не затянувшиеся царапины на льду, а при таком ветре буер должен лететь, как дым от вентилятора. Тут же валялась ледяная балластина. Очевидно, Браконьер приспособил вместо нее блок с аборигеном. И все же Оскар решил ехать по следу сукина сына: авось черт подставит тому подножку.
Такой уж выдался день: туда ехал — ругался, обратно — тоже, только еще чернее. В запале Оскар два раза терял след буера, и приходилось рыскать по долине широким зигзагом. Наконец он понял, куда держит курс Браконьер: шел он, ясно, не к Старой Трещине — нечего было и думать перепрыгнуть ее с балластом, — и не к Лабиринту, где буер можно тащить только на веревке, а мимо Свечки.
Скорее всего, мерзавец собирался уйти от преследования между Свечкой и Болотом, через самое непредсказуемое место в окрестностях. Нимаев, старый шериф, называл его «Пронеси, Господи». А может, Браконьер пойдет в обход Болота: откуда ему знать, что за ним гонятся?
Через пару часов стало ясно, что идиот поперся именно в «Пронеси, Господи».
«Что же он у меня спер, что так торопится?» — подумал Оскар.
На горизонте появилась верхушка Свечки. Оскар сбросил обороты и малым ходом, погасив большой прожектор, повел вездеход к точке в полумиле от ледяного вулкана.
Но добраться до намеченного пункта ему не довелось: на второй трети пути в луче правой фары мелькнул человек. Оскар выключил моторы и положил руль круто влево. Вездеход пошел юзом, завертелся и вскоре замер. Оскар выдернул из зажимов игломет, отодвинул люк и выскочил на лед, позабыв даже натянуть теплый парик.
Судя по пижонскому комбинезону с серебряными пряжками, это был Браконьер, причем в наиболее предпочтительном виде — без буера и оружия. Бить ему морду сейчас не стоило — только кулак расшибешь о прутья фейсгарда, поэтому Оскар молча повел иглометом на люк и, когда Браконьер как-то слишком уж охотно полез в вездеход, дал ему вслед пинка. Потом быстро обежал вездеход и тоже залез в люк, приготовившись учинить мерзавцу суровый суд.
— Сними шлем, — еле сдерживаясь, велел он Браконьеру.
Тот трясущимися руками отцепил фейсгард и отбросил каску на спину.
И перестал быть Браконьером, превратившись в Мариуса Фингена, сына шерифа.
Оскар протяжно свистнул, потом вернул игломет в зажимы.
— Ты откуда взялся? — спросил он наконец.
Оскар хорошо знал парня, даже уважал за большой талант в литой ледовой скульптуре: сам в свое время научил его многим техническим приемам.
