Обратный отсчет: Синтез - Токацин
Сегодня станция работала в обычном режиме, но вокруг главного корпуса уже собирались дополнительные отряды охраны, расставлялись ограждения из жёлтых лент, а на территории мелькали незнакомые пассажирские глайдеры. Иджес, в обед выбравшийся из ангара за едой, даже увидел рядом с одним из них Фюльбера в тяжёлом экзоскелете, но сунуться к нему с вопросами не решился.
— Завтра с утра мы здесь одни, — сказал он, уже в третий раз за полчаса обеденного перерыва поднимаясь с места и проходя от стены к стене. — Гедимин, что ты там читаешь?
Инструкции по обращению с реакторами были отпечатаны в мозгу ремонтника прочнее, чем опознавательное клеймо на лобной кости, повторять их не было необходимости — но отвлечься было надо, и сармат, ненадолго заглянув на сайт Лос-Аламоса, открыл почту в надежде на новые письма. Одно сообщение пришло от Крониона — мутант забрался куда-то вглубь Африканских территорий, и Гедимин не был уверен, что эта местность населена сарматами или хоть как-то к ним относится. Из кратких обмолвок следовало, что он там не один, и что их группа занята вирусологией; в подробности мутант не вдавался. «Тоже учёный,» — одобрительно хмыкнул Гедимин, дочитав до конца.
«Доброго дня, коллега! Держу за вас скрещенные пальцы,» — Герберт Конар вышел на связь точно в ожидаемое время; последнее время он был осторожен в высказываниях, и цензура не задерживала письма «на перевалочной базе на Амальтее». «Опыт подсказывает мне, что чем больше вы доверитесь автоматике, и чем меньше будете вмешиваться лично, тем быстрее и проще всё пройдёт. Тем не менее — понимаю ваше беспокойство и жду отчёта. Мне всегда нравилась ваша увлечённость.»
«Останов — мелочь. Вот запуск…» — Гедимин снова вспомнил инструкции, с трудом отвлёкся от них и вернулся к письму.
«Некоторые люди за пределами Канадских территорий тоже проявляют увлечённость. Жаль, что им не удалось направить её в мирное русло. В лаборатории радиобиологов случилось очень неприятное происшествие; боюсь, нанесённый ущерб не покроют никакие штрафы. Вы помните коллегу Штибера и его „бессмертных“ крыс? Опыты с ирренцием и его влиянием на грызунов продолжались до последнего дня. Штибер получил десять поколений крыс с частичным иммунитетом к омикрон-излучению — и даже к сверхмалым дозам ирренция, причём с каждым поколением эта устойчивость возрастала. Он как раз заканчивал четвёртую статью и ждал разрешения на опыты с собаками, когда охрана утратила бдительность. Разумеется, студенты… посторонних в Лос-Аламосе немного, а постоянный персонал проверяют на отсутствие психических отклонений. Эти люди называют себя защитниками живой природы; хотел бы я знать, при чём тут крысы коллеги Штибера, — но они, по мнению „защитников“, как раз в защите нуждались. Ночью эти полоумные пробрались в виварий и открыли клетки. Уйти им, конечно, не удалось — все трое сейчас под арестом, ждут суда — но тысяча семьсот сорок девять крыс разбежались по всему зданию. Откуда я знаю точное число? Коллега Штибер повторил его раз десять, пока лаборанты и сочувствующие ловили грызунов. Я порывался принять участие, но до кота-крысолова мне очень далеко. На сегодняшний день шесть сотен однозначно мертвы, четыреста тридцать три возвращены в виварий, остальных постепенно будут находить в канализации, вентиляции и на задворках Лос-Аламоса, Спрингера и Альбукерке. Практически уверен, что ни одно из животных не выживет. Расстроены мы все, в особенности коллега Штибер и его лаборанты. Восстанавливать утраченный материал придётся минимум полгода.»
— Вот безмозглые мартышки! — Иджес, читающий письмо через плечо Гедимина, выразительно щёлкнул языком. — А чего они этим добиться-то хотели? Ты понял?
Сармат пожал плечами.
— Традиции макак… — пробормотал он, пролистывая страницу. — Никогда не понимал их.
'Штибер настаивает на оповещении жителей — так можно будет спасти хотя бы часть крыс. Этих животных легко узнать — они в полтора раза крупнее диких сородичей, и их шерсть тёмно-бурая. Люди могли бы выявлять их и — по крайней мере — не соприкасаться с ними. В их костях могут сохраняться следы ирренция; эти животные опасны и в живом, и в мёртвом виде, и плохо то, что они приучены к людям, не боятся их и вполне могут стянуться к жилым домам — в поисках еды или общения.
Безопасники против официального оповещения — считают, что это вызовет панику, а время, как считает Штибер, уже утеряно. Скорее всего, животные погибнут там, где мы даже не сможем найти их останки. Маловероятно, что кто-то из них пересечёт Атлантис и доберётся до Атабаски, но всё же — если обнаружите такое животное, поместите его в контейнер и сообщите мне.'
Гедимин, Айрон и Иджес переглянулись.
— Не видел я здесь таких крыс, — сказал механик. — Вообще никаких крыс не видел. Зверьё нас избегает. А вот интересно… крысы от ирренция растут. Если я съем ирренций, я стану больше тебя, Гедимин? А если накормить Айрона?
Константин, по своей привычке подошедший неслышно и вставший за спиной Гедимина, устало вздохнул.
— Так и знал, что этим кончится. Стоит отвернуться — и опасный радиоактивный реагент уже тянут в рот. Атомщик, займи свою банду хоть каким-нибудь делом! Мне надо готовиться к работе с реактором.
01 июня 45 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
Рядом с массивным люком, ведущим к щиту управления первым энергоблоком, висели в воздухе два маленьких круглых дрона — обычные летающие камеры, только покрытые свинцовой бронёй. «Зачем это сделали?» — рассеянно думал Гедимин, ненадолго отвлёкшийся от монитора с показателями. «При неэкранированных камерах смысла в такой защите нет.»
Дроны повисли там неделю назад — и с тех пор не сместились ни на сантиметр в сторону, только проворачивались на месте, снимая различные участки зала управления. Одна из камер постоянно была направлена на мониторы — кто-то на большом расстоянии от станции следил за реактором. Гедимин хорошо понимал его — он сам с трудом отрывался от наблюдений.
— Держится, — сказал он, ещё раз сверив показатели, и повернулся к Константину. Тот кивнул.
— Уже сутки. Пора сворачиваться. Айзек, я сдаю пост. Гедимин?
— Я сдаю пост, — повторил ремонтник, поднимаясь на ноги.
