Владимир Владко - Фиолетовая гибель

— Постой, почему СТ? — спросил Клайд. — Астромицин… Пусть будет так. Это от слова «астра» — «звезда». Хоть и непонятно, зато наукоподобно. А что значит твое СТ?

Фред с сожалением развел руками.

— Ну, уж если в этом названии что-то понятно, так именно только СТ, — авторитетно ответил он. — СТ — значит Стапльтон и Тальбот. Астромицин GT! Разве не эффектно? Каждому захочется купить, поверь мне!

— А Джеймс Марчи? — неожиданно спросила Мэджи, взглянув на Клайда.

— Что — Джеймс Марчи? — с недоумением ответил Фред.

— Мне кажется, что это очень верно, — сухо вмешался Клайд. — Я согласен с Мэджи. Можно бы в названии вспомнить и о том, кто действительно нашел и метеорит и космическую плесень. Ты не думаешь так? И пожалуй, ты мог бы добавить также и Бейкер — Мэджи тоже причастна к делу не менее, чем ты или я.

— О Клайд, не надо, пожалуйста, не надо, — застенчиво возразила она. — Ведь я не имею ко всему этому решительно никакого отношения, и вы знаете, что мне не нужно…

Фред Стапльтон поморщился. Видимо, его досадовали подобные несерьезные предложения. Он уклончиво ответил, как бы взвешивая:

— Если ты так считаешь, то можно добавить и М. Только, видишь ли, две буквы в научном названии звучат хорошо: СТ. Астромицин СТ. А СТМ — это уже хуже, как-то сложно. Ну, а если прибавить и четвертую, тогда совсем плохо — СТМБ. Нет, никуда не годится, неуклюже как… как будто кто-то икает. Нет-нет, не подходит! — Он рассеянно посмотрел снова на метеорит с плесенью, на неподвижное тело скунса, лежавшего около него, и вдруг изумленно воскликнул: — А это что?..

Фред Стапльтон вырвал из рук Клайда бинокль и приложил к окулярам глаза. Лицо его выражало крайнее удивление и, пожалуй, даже страх, хоть это было несвойственно ему. Он приглушенно бормотал что-то, забыв, что в оглушительном гуле вспененной воды в реке и перекатываемых ею валунов никто не слышит его.

— Какая-то чепуха… Что за нелепость?.. Но ей же богу, эта чертова плесень… Да нет, не может быть!.. Какой черт, не может?.. Нет, это положительно снится мне, что ли!..

Ни Клайд, ни Мэджи не слушали этого бормотания впервые растерявшегося Фреда Стапльтона. Они видели и без бинокля то, что заставляло их не верить своим глазам, — было невозможным, невероятным, чудовищным. И тем не менее, это было так!

Только что перед ними было распростертое тело черного скунса, лежавшего около метеорита с плесенью. Они ясно видели блестящие белые полосы на его спине, видели раскинутый веером широкий хвост со светлыми пятнами. Видели злую морду хищника, словно тянувшуюся к метеориту, даже, казалось, подернувшиеся мертвой пленкой глаза животного. Так было, и Клайд почти видел также, как узорчатая бахрома фиолетовой плесени тянулась к убитому ею скунсу, колебалась, будто стремясь прикоснуться к нему. Это было уже иллюзией, вызванной, вероятно, памятным для него воспоминанием, впечатлением того, что Клайд, неся торопливо блюдца с плесенью к полыхавшему костру, ощущал такие же колебания; и ему казалось тогда, что плесень в блюдцах хочет коснуться его руки. Иллюзия, конечно, но от нее трудно было отделаться; плесень, казалось, тянулась именно к его рукам, как теперь к телу скунса.

Сейчас Клайду уже ничего не казалось. И Мэджи. Да судя по непрекращавшемуся бормотанию Фреда — и ему тоже.

Пораженные, они видели, что на теле мертвого скунса исчезла его голова. Да, именно исчезла — без остатка, без какого бы то ни было следа! Она была словно отрезана острым ножом, невидимой бритвой, а после этого будто бесследно растворилась в воздухе. Ее не было — вот и все.

— Дикая история… ведь к скунсу никто не прикасался… как же это могло произойти?.. — все еще бормотал Фред, не отнимая от глаз бинокль.

Внезапная догадка мелькнула в голове Клайда. Она прорезала его сознание как молния. Он выхватил из рук Фреда бинокль. От резкого усилия его глаза, к которым он прижал бинокль, заволокло слезами, и сначала он не различал ничего. Но через мгновение все прояснилось. Его догадка была правильной!

В окулярах бинокля он отчетливо видел, что на шее скунса не было крови. Не было ее и на гальке под телом животного. Черную голову скунса будто кто-то отгрыз одним ударом зубов, среди блестящего меха шеи виднелись розоватые позвонки, они выдавались над мехом, образуя возвышение. Не опуская бинокля, Клайд Тальбот сказал Фреду:

— Как мышь… помнишь?

— Что-что? — нетерпеливо переспросил Фред, не расслышавший слов Клайда из-за шума и грохота воды.

— В палатке… та мертвая мышь… — прокричал ему Клайд. — Она тоже была так… изглодана, что ли. Понимаешь?

— Ничего тут невозможно понять, — огрызнулся в ответ ему Фред Стапльтон. — Так что? — В голосе его звучало нетерпение.

— Это значит… Погоди! — оборвал сам себя Клайд.

Напряженно всматриваясь, он заметил, что вслед за головой скунса постепенно начала исчезать и его шея. Только что она была ясно видна, и вот ее уже нет! На теле животного оставалась лишь верхняя часть груди. А затем все быстрее и быстрее исчезала и она, словно растворяясь в воздухе, все быстрее, быстрее… Грудь, спина, туловпще, покрытое черным мехом с белыми полосами… Как будто кто-то безостановочно и бесследно уничтожал их по направлению от страшного метеорита, с которого все так же свисала, колеблясь, бахрома фиолетовой плесени. Тело мертвого скунса быстро превращалось в ничто. Теперь это видели и все остальные.

Мэджи вскрикнула, Фред Стапльтон, пораженный, изо всей силы стиснул кулаки.

— Да что за дьявол… — проговорил он в полном изумлении.

Тело скунса исчезало. Вот от него остался лишь длинный широкий хвост с растопырившимся мехом. Еще несколько мгновений — и он также растворился в воздухе. На том месте, где лежал под деревом скунс, не оставалось ничего — ни малейших следов его тела, ни даже самого маленького комочка меха. Только сухая желтая галька, неподвижно лежавшие вокруг валуны и зловещий черный метеорит с колеблющейся фиолетовой космической плесенью. Только это, словно скунса и не было…

Клайд опустил бинокль. В его сознание снова ворвались шум воды и скрежещущий грохот валунов, которые она несла в своем бурном течении. Затем он увидел бледное лицо Мэджи, на котором застыло испуганное выражение. Она не понимала происшедшего, впрочем, как и Фред, лицо которого вытянулось и посерело. Он не мог сдержать нервного подергивания угла рта.

Клайд невесело усмехнулся.

— Что ж, идем отсюда, — сказал он, беря Мэджи под руку. — Не надо больше находиться тут. И так все уже ясно.

— Что тебе ясно? — спросил озадаченный Фред.

— Ясно, что космическая плесень представляет собой страшного врага, — ответил Клайд, поднимаясь с Мэджи вверх по склону.