Игорь Байкалов - Область трансцендентности

Нам даже организовали небольшую экскурсию по крейсеру. Её проводил лично капитан Корон и доктор Риу. Манулов по обыкновению угрюмо молчал, словно затевал что-то. Белоусов тоже не отличался особой разговорчивостью. С того момента, как два десантных бота опустились у деревушки, он не проронил ни слова, словно боялся спугнуть удачу. А мы с Севериным и Мирославом живо интересовались: пилоту коротко рассказали о системе навигации и пилотирования, Северину – о системах управления. Во втором я хоть что-то понимал, а вот с моей областью у каргонцев было трудновато. Они пользовались устаревшими углеродными компьютерами и никак не могли перейти на квантовые, поэтому, чувствуя свою отсталость, постарались перейти к другой теме.

Ещё одно обстоятельство, на этот раз менее приятное, предшествовало речи Корона и Молнии. Она попросила его вернуть тело погибшей девочки. Несмотря на явное недовольство доктора Риу, капитан дал согласие. Вообще доктор не без интереса смотрел на Молнию. Его явно интересовала биология местных жителей, но расспрашивать он не стал.

В сопровождении двух солдат мы спустились в медицинский отсек, где под куполом лежало маленькое тельце в серебристой одежде. Бледное личико смотрело бесцветными стеклянными глазами. Внутри меня всё похолодело от ужаса, и я замер на пороге. Манулов вообще отвернулся и смотрел куда-то в сторону, словно бы происходящее его не касалось. Впервые я его увидел в таком состоянии. Нетрудно предположить, что он вспомнил о погибшей семье.

Риу подошёл к терминалу и хотел открыть, но Корон остановил его, внимательно наблюдая за Молнией. Та уже стояла рядом с саркофагом и что-то говорила на своём языке. Руки девушки легли на крышку, и на ладонях возникло еле заметное свечение. Она продолжала что-то говорить, речь переходила в пение. Она лилась как река, русло которой не осквернено порогами и изгибами. Странная неземная песня. На нашем языке такую не спеть. Здесь собрались неизвестные нам голоса природы, звёздных ветров и серебро колокольчиков. Песня призывала к умиротворению и тишине, поднимала вверх, к самым вершинам, на которые только способен подняться человек. Внезапно всё стихло. Я не поверил своим глазам – её руки прошли сквозь толстое стекло!

Молния дотронулась до девочки, и сияние её рук стало ярче, а затем стало настолько сильным, что, казалось, зажглось маленькое солнце. А когда оно потухло, сотни и миллионы крошечных светлячков, проникая сквозь стенки саркофага, понеслись прочь. Каргонцы охранения шарахнулись в сторону, пытаясь избежать столкновения, Белоусов с Севериным тоже, а остальные удивлённо смотрели, как эти крошечные пятна света проходят насквозь, согревая неземным теплом, словно кто-то кристально чистый коснулся и смыл черноту мук, подобно прикосновению любящей матери к своему чаду…

– Эа покинула нас уже давно, и ждёт на другом берегу реальности. Свет нашей древней звезды должен вернуться в наш мир, иначе баланс сил нарушится, и эта крошечная вселенная захлопнется, – пояснила Молния.

– Так она не умерла? – спросил Корон.

– Мы не умираем. Смерть – лишь смена реальностей, – сказала она. – Никто и ничто не умирает.

– Хотелось бы в это верить…

– Эй, – толчок в бок вернул меня в реальность. – О чём задумался? – спросил меня Мирослав.

– Memento mori! – ответил я.

– Ничего, поживём ещё. Только бы к запаху привыкнуть, не помереть раньше времени, а то я еле сдерживаюсь, – сказал пилот. – Аллергия у меня что ли…

– Просто дрейфишь, – вставил Манулов.

– Я? Нет. Знаете, слушая её даже на этом корявом языке, трудно удержаться и не крикнуть с остальными. Что они кричат? Что за клич? Никак не пойму.

– Хвалят кого-то… – безразлично буркнул Руслан.

– Смотрите, – указывая на саркофаг, сказал Северин.

Девочка исчезла. Теперь о её присутствии напоминала только помятая подкладка.

– Я готова передать вам корабль, – сказала Молния. – Пойдёмте в ангар.

Корон кивнул. Мы все спустились на стартовую площадку малых кораблей.

Девушка расправила ладонь, и чёрная точка выплыла из её рук. Зародыш звездолёта медленно летел над каргонцами к створкам ангара, озарённым голубоватым свечением силовой завесы. Все как заворожённые провожали его взглядом. Миникорабль прошёл сквозь силовую сетку и исчез в черноте космоса. Некоторое время ничего не происходило, и все ждали, чем закончится это небольшое представление.

Уже с минуту висела тишина, как что-то неуловимое, но ощутимое как порыв ветра, пронеслось по ангару. На фоне космоса, словно бы на синем экране, разыгрывалось необычное представление. Зародыш разворачивался в красивый корабль, как из куколки раскрывается бабочка. Некоторые части уже проявились в полной мере, а другие только-только начали вырисовываться, словно невидимый гигант ваял новую скульптуру, растягивая и переминая глину. «Лепка» проходила с невероятной скоростью, и постепенно становилось ясно, какую форму приобретает корабль: слегка приплюснутый диск со сферическим утолщением в центре. Ни двигателей, ни шлюзов, ни орудийных портов я не заметил. Преобразования не кончались, пока не исчезли последние неровности.

Перед нами предстал звездолёт, корпус которого серебрился в лучах древнего светила и переливался всеми цветами радуги и даже неизвестными мне: таких я раньше не встречал и видел их скорее внутренним зрением, нежели глазами. Как такое возможно? И вообще, что я о нём знаю? Только то, что такие звездолёты создавались предками создателей Молнии во времена Второго Противостояния. Противостояния? Но с кем?..

– Готовьтесь, мы сейчас полетим, – услышал я ободряющий голос Молнии. Она обращалась к нам.

Челнок каргонцев не предназначался для людей: кресла раза в два больше привычных, что уж говорить об остальном! Кто со второй, а кто с третьей попытки, но мы смогли натянуть на себя тяжеленные ремни безопасности. Но никто не протестовал. Да и вряд ли кому-нибудь пришла бы подобная бредовая при данных обстоятельствах мысль. Сопровождающие каргонцы смотрели на нас с плохо скрываемым снисхождением. Конечно, куда нам, низшей расе…

Не считая пилота, каргонцев было пятеро: капитан Корон, доктор Риу и трое солдат, облачённых в угловатую и тяжёлую броню. На груди одного из них проступала золотистая гравировка в форме пятиугольника с солнцем посередине – значит, этот офицер отвечал за безопасность на корабле. Но вид каргонской защиты был хоть и солидный, но тяжеловатый. То ли дело наши лёгкие и прочные бронежилеты. Вот только одна проблема: рассчитанные на кинетическое оружие, они хуже защищали от плазменного, а в войне каргонцы предпочитают второе. А вот доспехи сидящих передо мной десантников, как мне показалось, одинаково хорошо справятся с обоими видами. С виду их амуниция напоминала отлив по форме из металла: большой нагрудник, похожи и поручи, из которых по движению руки выдвигались лезвия. Я подсмотрел этот приём, когда поднимался на челнок: бойцы проверяли снаряжение. Мне ещё тогда подумалось, что не зря наши солдаты пытаются избежать рукопашной. Здесь у каргонцев солидное преимущество: и в размере, и в защите. Вот только вес снаряжения каргонцев смущал. Или вся броня только казалась тяжёлой? Надо будет как-нибудь проверить…