Алексей Гравицкий - Напоминание

- Что с тобой, Сережа?

Сергей лежал, трясся мелкой дрожью. По холодным вискам текли капельки ледяного пота. Он приподнялся на локте, ответил с трудом:

- Ничего, просто кошмар приснился.

- Кошмар? Приснился? - Катя удивленно заморгала. - Хотя сейчас всем кошмары сняться, только давно перестала считать это сном. Вставай, Сережа. Если ты хочешь уйти сегодня, то надо это делать сейчас, пока гостиница не проснулась.

Сергей посмотрел в окно. Рассвет вяло втекал в город. Светлело, но солнца и солнечных лучей видно пока не было. Сергей поднялся с кровати, начал одеваться. С трудом влез в брюки, свободнее во все остальное. Встал, сделав упор на здоровую ногу, но все равно поморщился. Катя смотрела на него с сочувствием.

- Может не надо? Оставайся здесь. Как ты пойдешь?

- Надо, Катюша. Здесь меня найдут в два счета.

- А где тебя не найдут?

- Не знаю.

Катя тяжело вздохнула:

- Ты хоть перекуси.

- Нет, некогда. И потом с полным желудком тяжело передвигаться.

- Ну хоть чашку кофе.

Сергей посмотрел на нее. Ее глаза не просили, они умоляли. Сергей сел.

- Чашку кофе я выпью с удовольствием, но потом мне надо идти.

- Как ты пойдешь?

- Ногами, - отрезал Сергей. - Возьму палку, буду на нее опираться. Кать, а Кать, у тебя есть палка?

Сергей плаксиво растянул последние слова. Она наконец улыбнулась, но отрицательно покачала головой.

Сергей тоже повеселел, глядя на эту улыбку.

- Ладно, нет, так будет, - Сергей молча выпил кофе, встал и, опираясь о стены, пошел к двери.

- Ты куда?

- На лестницу.

Сергей вышел в коридор, доковылял до лестницы, которая убегала крутым зигзагом вниз и так же стремительно другим концом уносилась вверх. Сергей одной рукой взялся за перила, которые забором шли вдоль лестницы, второй схватил один из прутьев этой загородки, напрягся. Пластиковый прут, хоть и крепкий, не был рассчитан на то, что кому-то понадобиться его выломать. Он заскрежетал, выгнулся и со щелчком вылетел из загородки. Сергей довольно повертел прут в руке, взял его за один конец, а второй упер в пол. Опираясь на прут, как на трость, Сергей вернулся в номер.

- Ну вот, смотри. Чем тебе не трость?

Катя покачала головой.

- Может все-таки останешься?

- Нет, - голос Сергея прозвучал тверже, чем ему хотелось бы. - Мне надо идти.

Она взяла его за руку.

- Сережа...

- Не надо.

- До свидания, Сережа.

- До свидания.

Сергей лег на пол, заглянул под тумбочку - веревка все еще лежала там. Он протянул руку, достал пыльный моток веревки, попытался подняться - не получилось. Сергей беспомощно посмотрел на Катю, та вздохнула, подошла, помогла встать на ноги.

- Спасибо, - поблагодарил Сергей.

- Не за что, - тоскливо усмехнулась Катя.

Сергей размотал веревку, перекинул ее, как и несколько лет назад, через подоконник, привязал, подергал за другой конец - привязано крепко. Сергей сел на подоконник, задергался, пытаясь взять свою импровизированную трость так, чтобы она ему не мешала. Подошла Катя, протянула руку.

- Давай помогу.

Сергей с благодарностью протянул ей палку от перил, перекинул ноги через подоконник, ухватился за веревку и начал медленно осторожно спускаться вниз. Этот спуск, хоть и не первый, дался ему сложнее, чем предыдущие. Сергей работал только рукам, иногда боялся, что не удержится, слабые пальцы отпустят веревку и он грохнется вниз. Наконец ноги коснулись земли. Сергей привалился к стене, поднял голову и махнул Кате рукой. Веревка задергалась, нервными рывками стала подниматься вверх, исчезла в проеме окна. Сергей ждал. Прошло около минуты, прежде чем веревка снова появилась в окне. К ее концу был привязан теперь прут от перил.

Сергей подождал, когда его "трость" спустится на доступный ему уровень и, не отрывая плеча от стены, к которой привалился, начал отвязывать палку. Руки тряслись, узлы не поддавались. Сергей попытался успокоиться, отвязал прут, жадно схватил его, оперся.

Катино лицо показалось в окне. Сергей помахал ей рукой, послал воздушный поцелуйчик и, не оглядываясь, стараясь не привлекать к себе внимания, медленно похромал прочь.

Катя смотрела ему в спину, в глазах ее стояли слезы. Почему-то казалось, что больше никогда его не увидит, никогда не увидит и Виктора. Она стряхнула слезы, пристально смотрела в удаляющуюся спину. Может обернется? Вот сейчас. Нет, сейчас. Но Сергей так и не обернулся. Его, уменьшающаяся с каждым шагом, фигурка вскоре совсем пропала из поля ее зрения. Это навсегда.

Катя затащила веревку обратно в номер отеля, номер, который стал для нее тюрьмой, закрыла окно, задернула занавески и горько заплакала.

На этом месте дневник Сергея Александровича Волкова обрывается. Есть, правда, в нем еще несколько корявых трудно разбираемых абзацев, на них и базируется то, что написано ниже. Хотя на девяносто процентов вся пятая часть является вымыслом (или не вымыслом) автора. Во всяком случае, настоящая дальнейшая судьба Волкова в точности мне не известна. Те события, которые будут описаны ниже вряд ли имеют какое-либо отношение к Сергею Александровичу, а если и имеют, то самое малое, хотя не исключены совпадения.

Часть пятая.

Помните о них.

Обязательно помните!..

Они погибали, как тысячи, тысячи других...

Они хотели рисовать, играть на скрипке и

учить детей арифметике...

Они очень хотели жить.

В. Кунин.

Они вошли в полуразрушенный дом. Пол завален хламом, непонятным мусором. Сергей присел на корточки, погрузил руку в кучу тряпья, вытащил оттуда оборванную куклу с треснутой фарфоровой головой.

- Смотри, Витя, чего я нашел.

- Ну и на х... она тебе нужна? - ядовито поинтересовался Клюв.

Клюв - это было конечно не имя этого человека, а кличка. Клювом его назвали видимо за непомерно большой нос, а может и еще за что, Сергей не знал. Вообще их было четверо:

Клюв, Брюзга, Демон и... Ну вот, как звали четвертого, Сергей забыл.

А может и не знал никогда, к этому четвертому обращались редко, сам он тоже помалкивал. С остальными все просто: Демон, наверно потому, что Дима, Брюзга, потому что старый зануда, Клюв... Впрочем про него уже говорилось.

Итак их было четверо, все четверо до войны были уголовниками. Все четверо попали в штрафбат, все четверо утверждали, что искупили кровью. Может врали? А все равно, один черт - уголовники. Все четверо нравились Виктору и не нравились Сергею.

Однако Сергей вынужден был терпеть их общество.

Сергей не ответил, хмуро опустил куклу на пол, поднялся на ноги. Шесть человек мерно разбрелись по дому, принялись изучать остатки той жизни, которая некогда теплилась здесь.

Сверху, куда ушел Клюв, раздался вдруг дикий вопль. Пять человек стремглав бросились на крик, у лестницы сбились в кучу, одновременно пытаясь подняться на второй этаж, наконец протиснулись. Сергей не торопился, а потому оказался наверху последним и мало, что видел за широкими мужскими спинами. Когда протиснулся, узрел радостно сияющего Клюва. В одной руке тот сжимал трость, в другой держал пропыленный цилиндр.