Евгений Прошкин - Твоя половина мира

— Впредь на такие услуги не рассчитывайте, — прокряхтел полковник, усаживаясь за руль.

— Мой начальник охраны. — Альберт на переднем сиденье повернулся к Тилю и подмигнул. — Жив?..

— Жив, — улыбнулась Элен. — Я очень рада.

Она взялась за край ленты и рванула — Тиль почувствовал, что на пару дней частично избавлен от необходимости бриться.

“Хаммер” проехал мимо двух инспекторов, и Альберт встрепенулся:

— Не понял. Ну-ка!..

Полковник утомленно вздохнул и затормозил. Потом откатился метров на пять и вновь тронулся.

Полицейские, рассмотрев номера, синхронно отдали честь.

— Вот так, родимые...

— Вам, Альберт Яковлевич, повзрослеть не мешало бы. Резиденцию атаковали... небывалый случай! А вы все в бирюльки... Эксперты на месте возятся, — поделился полковник, будто оправдываясь. — Собирают фрагменты, ищут маркировки.

Элен звонко щелкнула складным ножом и начала перепиливать пластиковые наручники.

— Тело нашли? — спросила она.

— Пилота?

— Да на кой черт нам этот пилот?

— Кроме пилота, никого.

— А я Сержа... застрелить хотел. — Тиль поиграл желваками. — Куда мы едем?

— Подальше отсюда. — Альберт украдкой посмотрел на часы.

Элен, побледнев, сделала то же самое.

— Не бойся, — сказал ей Тиль.

— Легко говорить. Тебя-то, похоже, под крыло взяли...

— Кто взял?

— Да, — бросил Альберт. — Как только я вышел из торгового центра, Демон... В общем, он велел сразу давить на прокурора. Не то чтобы велел... Советовал.

— Через десять минут мы бы вас уже не выцарапали, — сообщил полковник. — Ефимов, эта Землеройка, доставил бы вас в изолятор, а там и пресса, и все на свете. Хаген же, собственной персоной...

Альберт поймал в зеркале недоуменный взгляд Тиля и рассмеялся:

— Начбез не продаст. Он мне жизнью обязан. Да-а... А мне самому той жизни уж немного осталось.

Элен приоткрыла окно и выбросила сигарету.

— Не бойся Демона, — повторил Тиль. — Когда ты последний раз его слышала?

— Какая разница?

— Ты погибла. Взорвалась на площади вместе с “Лексусом” и выигранным миллионом.

— Вспомнила. Он... влезал в меня по дороге в резиденцию. Больше его не было. — Люгер не видел тебя в лицо. Можешь считать себя свободной. Во всяком случае, какое-то время.

Альберт снова проверил часы.

— Скоро стемнеет, — сказал он. — Потом рассветет...

— А следующий закат будет уже без нас, — уныло произнесла Элен.

— Да нет же! — воскликнул Тиль. — Демон думает, что ты погибла.

— Я в это не верю.

— Он действительно... — Тиль запнулся. — Полковник, ответьте на вызов.

Начбез невозмутимо вынул из гнезда молчащий терминал, который зазвонил лишь через несколько секунд.

— Ты в хорошей форме, Тили, — заметила Элен.

— Мне бы выспаться...

Полковник повесил трубку и улыбнулся.

— Мы нашли его, Альберт Яковлевич. Иеремия Люгер в отеле “Колумб”, и он уже никуда не денется.

— Свяжись с капитаном Станкевичем, пусть готовит снайперов и “штурм”. Он обо всем предупрежден.

— Эй, эй! — Элен подалась вперед и дернула его за плечо. — Опять мясорубку устроишь?

— До рассвета мы его прикончим. Или — он нас. Цена не имеет значения.

— Нельзя, — отрезал Тиль.

— Можно. Выкрутимся как-нибудь. Если живые будем.

— Хочешь подогнать к гостинице ракетную установку и надеешься, что Демон ее не учует?

— Варианты?..

— Варианты есть. — Тиль погладил макушку. — Полковник, мне понадобится оружие.

— Что и сколько?

— Ручной пулемет. Патроны — бронебойные, форсированные.

Начбез с интересом посмотрел на него в зеркало.

— Ты возьмешь меня с собой, — заявила Элен.

— Возьму, — легко согласился Тиль.

— Обещай!

Он пожал плечами:

— Обещаю.

— Братец... Только честно: ты за свою жизнь много женщин обманул?

— Ты мне льстишь, сестрица.

— Со мной этот номер не пройдет, понял?

— Цыц!

Тиль откинулся на спинку и выбросил Элен из головы.

“Ты опять ушел, Хаген? Остались самые скользкие, — шутливо посетовал Демон. —Никак вас не ухватишь”.

“Сволочь! Я убью тебя!”

“Страшно было? Еще пара таких испугов, и ты будешь готов”.

“Когда мы встретимся, Люгер... когда я до тебя доберусь... Я возьму пилу и разрежу тебя на части. Медленно”.

“Желаю успехов”.

— Альберт! — позвал Тиль.

— Ты тоже слышал? И что?..

— Ничего хорошего. А ты?

— Он подтвердил, что на рассвете мне каюк.

— Элен.

— Я?.. — она встрепенулась. — Нет, я не слышала.

— Извиняюсь, что прерываю вашу медитацию, — подал голос полковник. — Хаген, вы говорили о пулемете. “Галил-КRН” вас устроит? Семь килограммов, тысяча двести выстрелов в минуту. Сколько патронов?

— Магазин.

— Может, два?

— Не надо.

— Вы уверены?

— Я уверен только в одном. — Тиль обнял Элен и погладил ее по щеке. — Времени на перезарядку у нас не будет.

Света нет, но все видно: восемнадцать ступеней вверх, потом площадка, разворот на сто восемьдесят градусов и снова — восемнадцать ступеней, восемнадцать маленьких шажков. Площадка, разворот. Итак — сто четыре раза, до пятьдесят второго этажа. Лифты в отеле “Колумб” исправны, и ни один идиот не станет подниматься пешком. Поэтому пользоваться лифтом нельзя. Восемнадцать шагов — разворот — восемнадцать шагов. Торопиться некуда, впереди целая ночь. Площадка — марш — площадка. Тридцатый этаж, ноги начинают гудеть. Можно присесть на пол. Скорость — не цель.

Тиль привалился к прохладной стене и пошевелил пальцами. Две рукоятки в ладонях уже не воспринимались отдельными предметами — без них руки стали бы пустыми и незаконченными. Легкий “стейджер” и угловатый полицейский “з-мерш”, в котором дизайн пал жертвой функциональности. “Стейджер” — в левой, “з-мерш” — в правой, он тяжелее. Ладони вспотели, но рукоятки не скользят. Даже не верится, что когда-нибудь придется с ними расстаться...

У Тиля зачесался лоб, и он погладил его стволом — иначе было неудобно, иначе и не получилось бы.

Теперь встать и подниматься дальше. Половина уже пройдена: пятьдесят два минус тридцать — это двадцать два этажа, сорок четыре пролета. Марш — площадка — марш... Марш — площадка — марш... Ноги снова сдают, не поймешь, от чего: усталость?.. страх?..

Бояться плохо, бояться неправильно. Ноги не понимают. Они дрожат — их не переспорить.

Щиплет глаза. Пот?.. Нет, просто хочется спать. Больше двух суток без сна: в семнадцать лет — обычная история, в двадцать пять — тяжело, но не смертельно, в тридцатник — это почти за пределом возможностей.

Плюс нервы, конечно. Сколько их, бедных клеточек, сгорело в башке, пока он выходил под прицелами снайперов? Много, слишком много. После такой встряски полагается принять грамм пятьдесят в чистом эквиваленте и лечь на что-нибудь мягкое. Но пока это мечта.