Гордон Диксон - Иные

Блейз развернулся и пошел обратно.

Оказавшись снова на залитом солнечным светом поле, он увидел, что солдаты уже построились в колонну по двое и двинулись по дороге к своим машинам, которые доставят их обратно на базу. Офицеры же отправятся туда по воздуху. Майор и Тони стояли у открытой дверцы аэрокара Барбеджа, и Тони пристально смотрела на него все время, пока он шел через поле. Майор тоже взглянул на него, но ничего не сказал. Только в глазах его, как заметил Блейз, подойдя поближе, по-прежнему горел все тот же неприятный желтоватый огонек, который появился, когда Блейз предъявил ему свой ультиматум.

– Что ж, хорошо, – без всякого выражения произнес майор, когда к ним подошел Блейз. Он повернулся и направился к своему аэрокару, бросив на прощание:

– Прощайте… Великий Учитель!

Глава 19

– Приемная епископа Маккея, – ответил Блейзу приятный женский голос. – Будьте добры, включите, пожалуйста, изображение.

– Это совершенно ни к чему, – сказал Блейз. – У вас наверняка имеется образец моего голоса, и вы наверняка уже сравнили его с тем, который сейчас слышите. С моей стороны экран останется выключенным, чтобы лишить вас удовольствия сделать видеозапись. Думаю, и с вашей стороны тоже.

Блейз сидел в видеофонной будке космопорта города Цитадель на Гармонии. Размерами будка больше всего напоминала кладовку. Места здесь едва хватало для одного кресла, которое Блейзу пришлось поднять да максимальную высоту. На стенке перед ним Находился зеленоватый, отключенный сейчас экран. Под экраном – щель для кредитных карточек или денег для оплаты разговора.

Блейз эту щель игнорировал. Его голос был автоматически зарегистрирован в Центральном Бюро связи Гармонии еще во время его первого визита на эту планету. В принципе он мог бы позвонить в кредит, но тогда аппаратура зафиксировала бы звонок. При оплате наличными личность звонящего не фиксировалась, но Блейз решил перестраховаться и сообщил, что разговор оплатит собеседник. В этом случае ни личность звонящего, ни место, откуда был произведен звонок, вообще не фиксировались.

Как и ожидал Блейз, на другом конце провода немного поколебались, прежде чем согласиться отнести оплату разговора на счет Маккея. Кроме того, как он и рассчитывал, после его слов экран продолжал оставаться темным, как будто затянутым густой непрозрачной дымкой. Впрочем, Маккей и так вряд ли явил бы свой лик, отвечая на подобный звонок.

Наступила пауза, затем раздался голос Маккея, очень радостный и оживленный:

– Наконец-то! Какое совпадение – я и сам сегодня собирался звонить вам во второй половине дня.

– Во второй половине дня меня уже не будет на планете, – заявил Блейз.

– Неужели улетаете?

– Я пробыл здесь десять дней и прочитал восемь лекций, – ответил Блейз. – Боюсь, что времени остается в обрез. Так что пора лететь. Кроме того, мне кажется, что я и так сделал для вас все, что мог.

– Да, – после небольшой паузы произнес Маккей. – Я слушал ваши выступления. Конечно, было бы еще лучше, если бы я мог прямо заявить, что Новая Земля собирается нанимать наши войска.

– Потребуются им войска или нет, все еще зависит от вас, – заметил Блейз. – Кстати, это одна из причин того, что я так спешу.

Его собеседник снова помолчал.

– Конечно, – наконец отозвался Маккей. – Конечно. Да, я откладывал заявление о том, что вы являетесь кандидатом на пост Первого Старейшины, так как не хотел до поры до времени показывать свою уверенность в исходе выборов. Но раз вы уже улетаете, то мне, наверное, лучше всего сделать это прямо в сегодняшнем вечернем выступлении.

– Наверное, – сказал Блейз. – К сожалению, я не смогу вас услышать, но через несколько дней после прибытия на Кассиду я обязательно узнаю о содержании вашей речи из новостей.

Он помолчал, ожидая, что еще скажет Маккей.

– Что ж, желаю удачи, – услышал он голос Маккея. – Мои поздравления, Первый Старейшина.

– Взаимно, Старейший, – ответил Блейз. – До встречи.

– И не забывайте, что вы должны вернуться к моей инаугурации… – быстро добавил Маккей. – Ее никак нельзя откладывать надолго.

– Придется отложить на столько, на сколько потребуется, – произнес Блейз. – В нашей истории есть пример, когда инаугурация Старейшего произошла чуть ли не через год после выборов. Так что, если вам понадобится прецедент, он есть. Поддерживайте со мной связь, и я дам вам знать, когда наступит нужный момент.

– Договорились, – согласился Маккей. – Счастливо долететь.

– Удачных выборов, – в тон ему ответил Блейз и отключился.

Чуть позднее, уже на борту корабля, уносящего его к Кассиде, когда позади остались два фазовых сдвига и связь с Гармонией стала невозможной, Блейз записал свой разговор с Маккеем, чтобы сохранить его в памяти.

Перечитывая рукописное изложение разговора, он размышлял по поводу того, каким тоном были произнесены те или иные фразы. Конечно, никаких особых выводов он не сделал; ясно, что епископ крайне озабочен своим ближайшим будущим. Его волновал исход выборов, даже несмотря на то что он был практически предрешен. Но чувствовалось, что Маккей начинает и тяготиться своей зависимостью от Блейза.

У Маккея не было возможности без помощи Блейза выполнить свои многочисленные предвыборные обещания, которые сводились к тому, что вскоре после его избрания на Квакерские миры хлынет долгожданный денежный поток. Единственным источником средств для обеих планет по-прежнему оставалась сдача внаем молодых людей. Ни Гармония, ни Ассоциация не располагали никаким другим экспортным товаром. О них и Дорсае всегда говорили только как о «голодающих мирах».

На этих трех планетах почти не было природных ресурсов, и остальным Молодым Мирам они могли предложить лишь военных – такой была их специализация, причем Дорсай, занявшийся этим раньше, пошел по пути качественного роста, оставляя таким образом Квакерским мирам единственный немудреный путь – рост количественный.

Поэтому Маккей только теперь начал осознавать, насколько он зависим от Блейза, и ему это явно не нравилось. Оставалось надеяться, что дело ограничится лишь беспокойством по этому поводу и у епископа не возникнет подозрений, что вскоре он станет послушной игрушкой в руках Блейза.

Блейз задумчиво скормил свои заметки фазовому деструктору и некоторое время наблюдал, как листки исчезают внутри и превращаются в мельчайшие частицы, равномерно рассеянные по Вселенной.

Ему оставалось записать еще кое-что, пока события были свежи в его памяти. Только сейчас он понял, что подсознательно оттягивал момент изложения их на бумаге. Такая нерешительность была дурным признаком и свидетельствовала о том, что его память, возможно, пыталась избавиться от каких-то очень важных для него воспоминаний, за которыми таилось что-то либо пугающее либо отвратительное.