Дино Динаев - Киборги не умирают

Строй смешался, направление атаки сбилось. Спецназовец подбавил еще суеты, опрокинув одного из коней рывком за ногу. Толпа бросилась врассыпную.

Антон еще успел заметить, как его давешний собеседник, мегалак с черным кольцом, деловито перерезает горло упавшему соплеменнику, и в тот же момент разбегающаяся толпа повлекла его за собой.

Неизвестно, чем бы закончилось, потому что янычары хищными акулами ввинтились в толпу, разобрав меж собой Волобуева и Антона, но в это время раздался длинный протяжный рев трубы и в толпе в ужасе закричали:

— Нападение! На город напали!

И все кинулись врассыпную. Фонарщик задергался, было видно, что он отчаянно трусит, хотя было не понятно, кто напал. Он собрал свой пощипанный отряд и ускакал прочь.

Толпа хлынула по улице, и они побежали вместе с ней. Люди бежали целеустремленно, и очень скоро оказались перед городской стеной. Тут тоже были ворота, но другие, выкованные в виде массивных решеток.

За ними виднелся мосток через ров и небольшая часть дороги, на которой замер всадник. Толпа охнула и поддалась назад.

Сверху со смотровой башни закричали:

— Глядите, Мертвый всадник!

Толпа разом стихла, застыла, загипнотизированная завораживающим зрелищем.

Мегалакский механический конь стоял совершенно убитый. Было видно, что он долгое время скакал во всю мощь и изрядно подсадил всю свою энергетику.

Его шатало. Одна нога была вывернута в другую сторону, но он этого не замечал.

Всадник на нем был страшен. Антон сразу его узнал. По увечьям. Обрубок человека незащищено свисал с седла вперед. У него не было ни рук, ни ног, единственное, что не позволяло ему упасть, были ремни из сыромятной кожи, которыми он был привязан к коню.

В спине Икку торчал арбалетный болт, сидящий плотно, вверченный глубоко и смертельно.

В толпе были уверены, что это труп, поэтому, когда Икку вдруг дернулся, многие истошно закричали.

Колдун, почуяв близость людей, крикнул:

— Спасите!

— Ступай прочь, Мертвый всадник! — крикнули янычары ему с городской стены.

— Я живой! — снова крикнул Икку.

Может, все бы и обошлось, но ему вздумалось открыть свои вырезанные глаза.

Казалось, ими смотрит сама бездна.

— Да стреляйте же в него! — истошно завопили голоса, и именно из-за них, даже без команды офицера сарацины разрядили несколько арбалетов.

Несколько болтов ударил в коня, не причинив ему особого вреда, а один хорошо как по маслу вошел в грудь несчастного калеки.

— О Великий К.Г! — выдохнул Икку и, собрав последние силы, крикнул. — Бойся Каина в городе цветных витражей! Веруй в нарисованное, ибо это тебя спасет!

— Убейте его! — раздалась команда.

Несколько янычар на стенах вновь взвели арбалеты и спустили тетивы. Болты пронзали тело колдуна, губы его шевельнулись перед смертью, и теперь уже покойник повис на ремнях, весь утыканный стрелами.

Антон, наученный читать по губам, прочел последние слова несчастного, которые его поразили.

Икку сказал:

— Кроты, опять к вам на верстачок?

И улыбнулся.

Конь обреченно поволок покойника к воротам. Стрелы бились об него с металлическим звуком.

Женщины пронзительно завизжали, нагнетая и усиливаю панику и возникшую следом давку. Сбросившая оцепенение толпа понеслась прочь. Спецназовец едва успел ухватить Ивана, а Куцый вцепился в Волобуева, только так он смог не потеряться.

Толпа пронесла их через несколько улиц, люди были снедаемы одним желанием, оказаться подальше от ворот, пока в каком-то проулке им не удалось оторваться от массы бегущих.

К ним подошла молодая раскрасневшаяся женщина и смиренно поблагодарила за помощь.

Теперь она совершенно не походила на ту безрассудную особу, осмелившуюся выступить против самого хана. Как оказалось, она все время держалась за ними, чтобы сказать теплые слова.

— Как вас зовут, сударыня? — Спросил Антон. — И как вы осмелились на такой поступок?

Женщину звали Марией. Мужа у нее Фонарщик забрал сразу после свадьбы.

— Зачем?

— Наместник у нас большой выдумщик. Он развлекается тем, что мучает и убивает людей.

— Бывают же уроды! — сказал Куцый.

Антон спросил, не знает ли она, где можно переночевать уставшим путникам.

— Мой тесть держит большой дом и постояльцев пускает. Только плати и живи, сколько хочешь. У меня деньги кончились, он меня и выгоняет. Чего я к Фонарщику пошла? Некуда мне идти. Только на панель. Я и подумал, пусть лучше Фонарщик убьет.

— Тесть с тебя деньги дерет? Вот падла! — сказала Волобуев, и Антон был с ним солидарен, хотя и не в столь жесткой форме.

— Дерет в три шкуры! — подтвердила она. — Хотя один оставаться боится до смерти.

Он вдовец. У него пять дочерей, пять девок. Вот он за постояльцами хочет отсидеться в случае чего. По ночам здесь неспокойно.

— Одни девки! — Загорелся Волобуев.

— Волобуй, — тихо приказал Антон, — молчать!

Мария споро шла впереди и мужчины невольно загляделись на ладную фигуру, которую не могло даже скрыть просторное платье. При ходьбе она натягивалось на крутых бедрах, обтягивало груди.

Антон перехватил масленый взгляд Волобуева и почувствовал укол непонятного чувства.

Ревность, пояснил Иван. Слишком много атавизмов в тебе оставили твои создатели, дружок.

— Неужто тесть не подкатывал к тебе, Маша? — поинтересовался Волобуев, на что она ответила с милой непосредственностью, что было пару раз, когда она не смогла отбиться.

— А у вас не найдется немного денег для меня? Я отработаю, — взмолилась Мария.

— Найдется, — ответил за них кто-то, и все очень долго соображали, пока до них не дошло, что вслух заговорил конь, коверкая слова и с чудовищным акцентом.

— Ты лучше не разговаривай, а пиши, — посоветовал Волобуев. — А то у тебя акцент какой-то лошадиный.

Мария привела их к просторному двухэтажному дому на окраине, скрывшемуся за стеной, украшенной идиллической пасторалью. Лужайка, пастух, стадо. Все как положено. Только стадо было динозавров, а у пастуха рядом со свирелью висел галакс.

"Какой рисунок и кого спасет?" — подумал Антон, вспомнив слова Икку.

И как что — то там нарисованное, пусть даже важное, батальное, кого — то может спасти?

Хозяин, седой пузатый мужчина по имени Атанас, сам вышел к ним. Он уставился на невестку, и во взгляде смешались похоть и ненависть оттого, что недостойная тварь не дает ее насытить.

— Опять приперлась, а мы вас не ждали! — прикрикнул он. — Плати или убирайся, тебе сказано!

— Мы заплатим! — с этими словами Антон протянул еще один мешочек с колотым золотом.