Георгий Реймерс - Неземной талисман (Сборник)

Смеркалось. Бесшумно, как тень, промелькнула сова и скрылась за ближним барханом. Причудливые стволы саксаула чернели на алом фоне зари. В низине, поросшей гривкой камыша, глухо стонала выпь.

— Айда рыбу ловить! — пригласил меня Нурмагамбетов.

— Поздно уже, не успеем.

— Зачем не успеем? Сазан ловим и айда спать!

Меня заинтересовала такая самоуверенность сторожа.

— Хорошо, пойдем. А где же удочки?

— Какой удошки? На палка с ниткой сазан скоро не добудешь, — рассмеялся казах.

— А чем же ловить?

— Сашком будем ловить.

— Ну это, брат, дудки! Еще никто сазанов одним сачком не ловил.

— Затем дудки? — не понял меня Нурмагамбетов. — Не надо дудки, сашком ловим. Айда!

Хотя я и не надеялся на успех такой ловли, но все же для интереса пошел за сторожем.

Скоро мы пришли к неширокой протоке, перегороженной плотной изгородью из ивняка и камыша. В середине изгороди был сделан узкий спиральный проход, выводящий в круглый садок.

Нурмагамбетов вынул из-под куста палку с насаженным матерчатым сачком, сбросил штаны и полез в воду. Около изгороди рыболов опустил свою снасть в садок, подчеркнул и вытянул. В сачке трепыхалась большая рыба. Казах ухватил ее под жабры и швырнул на берег. Я подбежал, чтобы отрезать ей путь к воде. В это время второй, еще более крупный сазан шлепнулся рядом.

— Вот это здорово! — подивился я. — Здесь как в магазине. Пришел, выбрал какую тебе надо рыбу и уходи!

— Магазин плохо, плати деньги — бери дохлый рыба. Каратал хорошо, ничего не плати — бери живой рыба, — пояснил сторож, выходя на берег.

Пока он надевал штаны и обувался, я рассмотрел по лучше простое, но остроумное сооружение. Крупная рыба, заходя в узкий проход, не могла повернуться обратно и поневоле шла в садок. Выловить ее оттуда уже не составляло никакого труда.

— Рыба там пропадает, — сказал я, указывая на садок.

Казах отрицательно покачал головой.

— Зачем пропадает? Мы берем мало — мало кушать, потом открываем дырка пусть гуляет, — показал он на дверцу в изгороди.

Когда мы вернулись, уже совсем стемнело. Витя с Галиной приехали усталые и ужинать не стали. Девушка ушла ночевать в дом, а мы забрались в палатку.

После утомительного дня хотелось спокойно уснуть, но Витя без конца ворочался и вздыхал. Я не выдержал и спросил приятеля, с каких пор он начал страдать бессонницей? Витя сел и взял меня за руку.

— Георгий Константинович! Посоветуй, что мне делать?

Я сладко зевнул и ответил:

— Спать.

— Я серьезно спрашиваю, а у тебя все смешки, — обиделся мой приятель.

— Если я когда-нибудь полюблю девушку, то не буду ходить вокруг нее с постной физиономией, не стану вздыхать и закатывать глаза, а предложу ей «руку и сердце». Вот тогда у меня не возникнет дурацкий вопрос: что я должен делать?

Витя снова тяжело вздохнул.

— Я и сам думал об этом, но все никак не осмелюсь. Вдруг она не согласится пойти за меня замуж! Галя хорошая девушка, красавица! А я что? — с горечью воскликнул несчастный влюбленный.

— Ну вот, началась самокритика! Она, видите ли, красавица, а он Квазимодо. Успокойся. Галина обыкновенная смазливая девчонка и не больше. А то, что твой нос далек от совершенства, не беда. Парня украшает мужественность и решительность, которой тебе как раз и не хватает.

— Ты прав. Завтра же, как только прилетим, объяснюсь Галине, — твердо заявил Витя.

— С чем тебя и поздравляю. А теперь — спать, — закончил я разговор, поворачиваясь на бок.

Мне уже начало что-то сниться, но тут снова послышался Витин шепот:

— Георгий Константинович! А что если она все-таки откажет?

— Тогда совершай самоубийство любым способом, какой тебе по вкусу, если не можешь без нее жить, — рассердился я.

После такой отповеди Витя замолчал до утра.

На другой день впереди заблестели знакомые прямоугольники рисовых полей. Самолет подходил к станции. Делая над аэродромом традиционный круг, мы увидели около домика знакомый «пикап» и встречающих. Письмо, отправленное с шофером, поспело вовремя.

Подрулив к домику, я выключил мотор. Витя протянул руку, помогая Галине выйти из самолета, но… соскочив с подножки, девушка очутилась в объятиях статного офицера.

— Галя! Наконец-то прилетела! — радовался он, и его черные, с монгольским разрезом глаза весело блестели из-под козырька форменной фуражки.

— Знакомьтесь. Мой жених Темирбек, — представила Галина пограничника, освобождаясь из его крепких объятий.

Приветливо улыбаясь, офицер крепко потряс Витю за руку. Ошеломленный Витя ответил ему одной из тех улыбок, от которых моментально свертывается молоко.

Взглянув на своего друга, я подумал, что именно такое выражение лица было у Александра Ивановича Корейко, когда он отдавал Остапу Бендеру миллион.

Так окончился наш полет по маршруту, проложенному на старой потрепанной карте.

КНОПКА

Маленькая шустрая Аня Воробьева была в авиационном отряде общей любимицей. Приветливая и общительная, она с первых же дней работы завоевала расположение товарищей.

В ее синих глазах всегда мелькали искорки веселья, а с пухлых губок почти не сходила улыбка.

В отряде ее ласково называли Кнопкой. Это прозвище пристало к ней с тех пор, как командир звена Саша Черкасов увидел Аню в первый раз. С высоты своего почти двухметрового роста он критически окинул ее взглядом и заметил:

— Мелковата для летной работы, да и силенки не ахти сколько. Полетишь при болтанке — быстро устанешь. — Потом посмотрел на вздернутый носик и с улыбкой добавил: — Кнопка.

Аня обиделась и, недовольно фыркнув, отпарировала:

— Если я кнопка, то ты долговязый невежа, а кто скорее устанет — еще посмотрим!

Воинственно тряхнув золотистыми кудряшками, она с независимым видом отвернулась и застучала каблучками, выходя из комнаты.

Вечером, собираясь в клуб, Аня посмотрела в зеркальце.

— Почему же тебя назвали кнопкой? — спросила она девушку, глядевшую оттуда. — Разве похожа? — продолжала Аня, разглядывая свое отражение так, как будто увидела его впервые, потом потрогала нос, надавила и расхохоталась.

— Ну, конечно, кнопка! Маленькая курносая кнопка! Но все равно ты недурна и определенно мне нравишься, — закончила она, убирая зеркальце в сумочку.

В тот же вечер в клубе аэропорта Саша Черкасов долго смотрел на миниатюрную нарядную девушку. Наконец решился — подошел и пригласил ее на танец.

Аня взглянула снизу вверх на «долговязого невежу», вспыхнула румянцем и… пошла танцевать.