Евгения Мелемина - Последний Инженер

– Выбрали? – спросил Льёрт, обходя тело Джона.

– Да, – ответил Карага. – Выбрали. Ты даешь нам оружие, и мы сносим напрочь всю эту вооруженную братию: «Шершней» и армию, полицию и излишне бойких активистов. У нас есть меха и пара отличных генералов – Морт и Эру. Порядок гарантируем. Нужна рождаемость – будут рожать по графику, под прицелом.

Он говорил так быстро, что голос прерывался.

Льёрт наклонил голову:

– Ты мне за Вертикаль должен, меха, – сказал он, – помни об этом.

– А ты мне должен за то, что твоя Спираль меня чуть не угробила, – отозвался Карага. – Квиты?

– Временно.

Наконец-то он повернулся и обратил внимание на труп Джона.

– Жалко, – сказал он, – ненависть к людям – отличная почва для гуманизма. Мизантропы первые в очереди на улучшение качества жизни общества. Агрессоры – тоже.

– А то, – сказал Карага. – Инженер, сделай одолжение.

– Какое?

– Давай его похороним. По-настоящему. Есть где закопать?

Эпилог

Водку Дюк Ледчек пил без интереса. На кроваво-красную икру и оранжевые пластинки красной рыбы смотрел без удовольствия.

Все это, отпечатанное на принтерах новейшей технологии, источало натуральные запахи и славилось натуральным вкусом, почти идеальным, с точки зрения даже Конструктора, который печатными продуктами обычно не питался.

Водку Конструктор тоже не употреблял, сидел и грыз леденцы, закинув ноги на спинку кожаного пухлого кресла.

Карага наливал и наливал: он пил и чувствовал горьковатый вкус, легкий шум в висках, и только.

Праздновали десятую годовщину с момента Переворота. За длинным широким окном несмело карабкался ввысь строящийся заново город. В архитектуре использовались пики и шпили, изобретенные заново. Исчезли серые коробки домов-уплотнителей времен перенаселения, исчезли белые треугольные строения Конструкта. Возводились вычурные здания, напоминающие космические корабли. И даже окна делались круглыми.

Специалист по психологии общества сказал бы, что все оно неосознанно стремится оторваться от бренной земли, сократить угол обзора, не видеть ничего, кроме неба, не привязываться ни к чему, кроме свободы.

Карага был армс-меха, поэтому специалистов такого профиля не держал и не слушал. Ему хватало качественных статистических показателей: бездомных нет, на улицах чисто, рождаемость наконец-то вылезла из минусовых значений.

Жалоб на работу меха-полиции не поступало, на работу моментальных судов – тоже.

Преступлений нет. Мало кому хочется получить пулю в висок от меха-полицейского, моментально определяющего степень вины и обладающего всеми судейскими полномочиями, включая полномочия по осуществлению смертной казни.

С точки зрения Караги – город превратился в тихое, уютное местечко, где за последние десять лет совершилось больше открытий и научных скачков, чем в прежней Столишне за сотню.

Прогресс.

С точки зрения Дюка – построилось идеальное полицейское государство, где свободой и человечностью и не пахнет, зато кругом порядок, как в больничной лаборатории.

Он давно признался, что именно в такое государство поверил, стоя перед Карагой и белым самолетиком Конструктора – далеких десять лет назад.

Поверил и решил: хрен редьки не слаще. Зато долгожданное повышение – вот оно. Правая рука Караги, правителя. О таком жалкий капитан «Шершней» и мечтать не мог – ради этого стоило перетерпеть, перестрадать. Все это позади – сейчас Дюк вложен в систему мира, как патрон в патронник.

Он не прогадал и сделал правильный выбор.

Прогремело долгим, праздничным треском. Карага поднялся и подошел к окну, закусывая хрустящим яблоком. На плацу под зданием выстроились в ряды меха-Морты в парадной форме с белыми лентами. Поверх них колыхалось и хлопало тугое знамя.

– Это деградация, – сказал Карага, возвращаясь назад.

Дюк удивленно поднял глаза, Льёрт усмехнулся.

– Это праздник в честь десятилетия Переворота, – сказал Дюк. – Торжественная часть. Скоро будут полеты.

– Это деградация, – повторил Карага. – Когда армия и полиция начинают вешать на себя белые бантики и плясать под окнами – это значит, что ей нечем заняться. А если армии и полиции нечем заняться, значит…

– Значит, Переворот оправдал поставленные цели, – сказал Дюк, зная, что надо говорить, а что нет.

– Ты-то мне жопу не лижи, – отмахнулся Карага.

Льёрт протянул тонкую руку и сцапал со стола желтое яблоко. Его глаза светились интересом.

– Ну почему, – сказал Дюк, снова наливая водку в приземистую рюмку, – почему бы и не… мы же не только свои задачи выполнили, мы и идеи Джона воплотили: бездомных днем с огнем не найти, например.

– Это потому, что Морт и Эру их тогда всех выбили по приказу Шикана, – поморщился Карага. – Не надо мне рассказывать… Мы не сознание общества поменяли, а само общество кастрировали, а теперь радуемся, что оно хером не машет… Оно не машет не потому, что умное и приличное, а потому что махать нечем!

– Рождаемость подняли.

– Показатели положительные потому, что после Переворота меньше умирать стали, а не больше рождаться.

– Преступности ноль.

– Убери меха-полицию с улиц на три дня и огребешь преступности за все десять лет – разом.

– Исчезли любители хобби.

– Этих любителей никогда не изведешь.

– Крэйт, – потерял терпение Дюк, – что ты от меня хочешь?

– А не знаю, – ответил Карага, – я не политик ни хрена, вот что. Льёрт.

– Ага.

– Ты нам тогда – помнишь? – тоже ведь что-то предлагал, но я не помню, что именно. Что это было?

– Не было ничего.

– Я точно помню, было, – настаивал Карага.

– Зачем тебе это знать теперь, если ты тогда выбрал оружие?

– Паскуда, – беззлобно сказал Карага. – Не мог я ничего другого выбрать. Я – армс, мы для того и сделаны, чтобы… – он не нашел нужного слова и перевел тему: – Инженера Мертвых нашли?

– Нет, – помедлив, ответил Дюк. – Морт и Эру с этой загадочкой все мозги себе проели, перерыли тонну информации. Что такое ковчег, где две твари по паре, а бог за штурвалом? Нет такого в мире. Брось это, Крэйт, Шикан наверняка был не в себе, когда командовал им разгадать загадочку.

– Нет, – сказал Карага, – это важно. Это связано с Последним Инженером Мертвых. Морт помнит – Шикан обещал тому парнишке, Кенни, что сделает его Инженером. Загадка была об этом. Пусть ищут дальше.

– Почему тебя это так волнует?

– Инженеры – странные люди, – повторил Карага слова Конструктора, – а у Кенни на меня не просто зуб, а целая пасть. Не хотел бы я, чтобы он вылез и похерил все, что мы с таким трудом построили.

Он снова вернулся к окну и посмотрел на марширующие, сворачивающиеся в квадраты, бьющие тяжелыми ботинками о площадь ряды меха в парадной форме. На этот раз по губам Караги скользнула гордая улыбка.