Эдгар Берроуз - Марсианские шахматы

Была видна также лестница, ведущая на нижние этажи. Двигаясь вдоль стены, Гохан добрался до следующего окна. Но теперь он висел с той стороны башни, которая обрывалась во двор в ста фурах под ним, а через некоторое время его настигнет свет Турии. Он понял, что должен поторопиться.

Подобравшись к окну, он увидел маленькую, тускло освещенную комнату. В центре ее был спальный помост, на нем под шелками и мехами лежала человеческая фигура… Обнаженная рука, высунувшаяся из-под одеяла, откинулась на шкуру – рука удивительной красоты; на ней был браслет, который Гохан узнал. Ему была видна вся комната, в ней больше никого не было. Прижав лицо в решетке, гатолианин прошептал дорогое имя. Девушка вздрогнула, но не проснулась. Он позвал ее вновь, на этот раз громче. Тара села на постели и взглянула на него. В ту же минуту показался огромный евнух, видимо, лежавший на полу у помоста с дальней от Гохана стороны. Одновременно за окном засверкала бриллиантовым светом Турия, и висящего снаружи Гохана стало отчетливо видно из башни.

Тара и евнух вскочили на ноги. Евнух выхватил меч и подбежал к окну. Гохан, совершенно беспомощный, представлял легкую добычу – от малейшего толчка он сорвался бы и разбился о камни двора. Но Тара ухватилась за охранника и потащила его назад. В то же самое мгновение она выхватила тонкий кинжал и, хотя евнух стоял к ней спиной, нашла его сердце. Без звука он свалился на пол. Тара подбежала к окну.

– Туран, мой вождь! – воскликнула она. – Что за безумие искать меня здесь, где даже твое храброе сердце не сможет мне помочь!

– Не будь так уверена в этом, сердце моего сердца! – ответил он. – Хотя я принес своей любимой лишь слова, они предвещают дела. Я боялся, что ты убьешь себя, Тара их Гелиума, чтобы спастись от бесчестья. И я хочу дать тебе новую надежду и просить, чтобы ты жила для меня, что бы ни случилось. Знай, что если все пойдет хорошо, мы будем свободны. Следи за мной в тронном зале О-Тара, когда он захочет жениться на тебе. Но что же нам делать с этим? – И он указал на мертвого евнуха на полу.

– Не стоит беспокоиться, – сказала девушка. – Никто не осмелится причинить мне зла из страха перед гневом О-Тара – иначе я давно была бы мертва: женщины здесь ненавидят меня. О-Тар защищает меня, а что для О-Тара жизнь какого-то евнуха? Нет, бояться нечего!

Их руки соединились через решетку, и Гохан был рядом с ней.

– Один поцелуй, – сказал он, – прежде чем я уйду, моя принцесса.

И гордая дочь Деи Торис, принцессы Гелиума, и Главнокомандующего Барсума прошептала: «Мой король, мой вождь!» и прижалась своими губами к губам Турана, простого пантана.

22. ВО ВРЕМЯ СВАДЬБЫ

Могильная тишина тяжело нависла вокруг, когда О-Тар, джеддак Манатора, открыл глаза в темноте комнаты О-Мая. В его сознании возникло воспоминание об ужасном видении. Он прислушался, но ничего не услышал. В поле его зрения ничто не вызывало тревоги. Он медленно поднял голову и огляделся. На полу рядом со спальным помостом лежал какой-то предмет, который привлек его внимание и привел в ужас, когда он разобрал, кто это, но он не двигался и не говорил. О-Тар встал на ноги. Он дрожал каждой своей жилкой. На постели, где поднимался призрак, никого не было. О-Тар медленно пятился из комнаты. Наконец он выбрался в коридор. Там было пусто О-Тар не знал, что коридор мгновенно опустел, когда чей-то стон, и крик самого О-Тара, достиг ушей воинов, посланных шпионить за ним. Он взглянул на часы на массивном золотом браслете, надетом на левую руку. Прошла половина девятого цода. Около часа О-Тар лежал без чувств. Он провел час в комнате О-Мая и не умер! Смотрел в лицо своего предшественника и не сошел с ума! О-Тар вздрогнул и улыбнулся.

Постепенно он овладел своими разыгравшимися нервами, так что, достигнув жилой части дворца, уже полностью пришел в себя. Он шел с важным видом, высоко задрав подбородок. Направлялся он в пиршественный зал, зная, что там его ждут вожди.

Когда он вошел туда, все встали со своих мест. На лицах многих было выражение недоверия и смущения, так как они не ожидали вновь увидеть джеддака О-Тара после того, как шпионы рассказали об ужасных звуках, донесшихся из помещений О-Мая.

Как счастлив был О-Тар, что он один пошел в эту комнату ужаса. Теперь никто не сможет усомниться в его рассказе!

Э-Тас вышел вперед, чтобы встретить его, – он видел, какие взгляды бросали на него вожди, и знал, что его ждет, если его покровитель не вернется.

– О, храбрый и славный джеддак! – воскликнул мажордом. – Мы радуемся твоему благополучному возвращению и ждем рассказа о твоих приключениях.

– Ничего не было! – воскликнул О-Тар. – Я внимательно обыскал комнату и, спрятавшись на случай, если он на время вышел, стал поджидать возвращения раба Турана, но он не пришел. Его там нет, и сомневаюсь, был ли он там вообще. Вряд ли кто-нибудь хотел бы оказаться в таком ужасном месте.

– На тебя не нападали? – спросил Э-Тас. – Ты не слышал стонов и криков?

– Я слышал ужасные звуки и видел призраков, но они разбежались при моем приближении, я смотрел в лицо О-Мая и не сошел с ума. Я даже отдохнул в комнате возле его трупа…

В дальнем углу зала сгорбленный старик спрятал улыбку за золотым кубком с крепким пивом.

– Пойдем! Будем пить! – воскликнул О-Тар и хотел извлечь кинжал, рукоятью которого он собирался ударить в гонг, желая вызвать рабов, но кинжала в ножнах не оказалось. О-Тар удивился. Он хорошо помнил, что перед уходом в покои О-Мая проверил, все ли его оружие на месте, и кинжал был у него с собой. Он схватил со стола кубок и ударил в гонг, а когда пришли рабы, приказал принести самого крепкого пива для О-Тара и его вождей. Много восторженных слов было произнесено за пивом, все восхищались храбростью своего джеддака, однако некоторые вожди сохраняли угрюмое выражение.

Наконец настал день, когда О-Тар должен был взять в жены принцессу Тару из Гелиума. Несколько часов готовили к церемонии не желающую брака невесту, семь благоухающих ванн заняли три долгих часа. Затем ее тело растер маслом из листьев пималии и массировал своими чуткими пальцами раб из далекого Дузара. Ее одежда, специально подготовленная к этому случаю, была сшита из кожи больших белых барсумских обезьян и увешана различными украшениями и бриллиантами. Тяжелая масса блестящих черных волос была уложена в высокую прическу: они сверкали, как звезды в безлунную ночь.

Но это была угрюмая и непокорная невеста. И вот ее повели из высокой башни в тронный зал О-Тара. Коридоры дворца были заполнены рабами, воинами, женщинами из дворца и города, которым было приказано присутствовать на церемонии. Вся гордость и власть, все богатство Манатора были здесь.