Кракен пробуждается. Паутина - Джон Уиндем
Военные действия длились где-то полдня, после чего местные жители, подавленные превосходящими силами пришлых, прекратили сопротивление.
Технология у чужих была более развитая. Вместо примитивных сооружений из коры они строили хижины с тростниковыми крышами, расчищали землю под посадки таро и кокосовых пальм, разбивали огороды и ясно давали понять, что уходить отсюда не собираются.
Островитяне и пришельцы быстро перемешались. Случайные корабли тоже вносили свежую кровь, и всего через тридцать лет население острова уже мало подходило под описание, данное экспедицией «Файндера». Теперь это был народ, уверенный в своих силах и сознательно стремящийся к независимости. Благодаря заходящим к ним кораблям, а иногда и собственным путешествиям, танакуатуанцы узнали кое-что о мире за пределами острова, но предпочитали идти собственным путем. Они редко проявляли враждебность к случайным гостям, охотно с ними обменивались и праздновали, но когда англичане, французы, немцы и так далее смотрели на остров с далеко идущими расчетами и предлагали его жителям доверить защиту своих интересов сильной державе, островитяне сразу переставали быть радушными. И вожди, и их подданные были в этом заодно.
В некоторых случаях до «защиты» было ближе, чем они себе представляли, но ей мешали осуществиться все те же причины. Даже с появлением пароходов остров считался слишком маленьким, а его население не слишком склонным к сотрудничеству, отчего всякие попытки как-то его использовать рассматривались как слишком рискованные. Поэтому Танакуатуа сохранил свою независимость даже и в Век чудес, хотя временами подходил очень близко к краю.
В мире, однако, происходили крупные перемены. На другой половине земного шара умерла старая королева. При ней солнце империи стояло в зените, и ее подданные метили карту красным от больших клякс на континентах до пятнышек в океане, но с ее уходом солнце стало закатываться. Наползали сумерки, свежие ветры грозили перейти в бурю, которая разрушит до основания Век устойчивости. Когда же буря наконец разразилась, то затронула даже Танакуатуа, лежащий в двенадцати тысячах миль от ее эпицентра.
В 1916 году некий чин из Адмиралтейства решил, что Танакуатуа и Оахому могут послужить немцам базами или укрытиями для нападения на суда в западной части Тихого океана. Этой мыслью он поделился с министерством колоний, предложив упредить врага.
В итоге губернатор Летних островов получил инструкции предпринять превентивные действия. С этой целью он отрядил на Танакуатуа «Фрэнсис Уильямс», местное торговое судно, ныне выкрашенное маскировочной краской и снабженное скорострельной пушкой. Корабль, зайдя предварительно на Оахому, пришел на другой остров 15 сентября.
Совершив проход через риф в лагуну, капитан передал бинокль своему помощнику.
— Знаешь, Джо, что-то тут не так. Я тут бывал уже, и каждый раз они все скакали по берегу, вопя во всю глотку, а глянь-ка теперь.
Помощник, обозрев пляж в бинокль, не увидел ничего, кроме вытащенных на берег каноэ. Даже грохот якорной цепи «Фрэнсис» не вызвал ни малейшего отклика.
— Двоих-троих вижу, кэп, — сказал наконец Джо. — В джунглях прячутся и вроде бы машут нам.
Капитан, наведя бинокль на указанное помощником место, тоже различил четыре фигуры. Миг спустя они выскочили из-за деревьев, припустили к воде, сели в одно из каноэ и что есть силы начали грести к кораблю. Вслед за этим раздался ружейный выстрел, поднявший фонтан недалеко от каноэ. Гребцы, помедлив, опять налегли на весла. Грохнул второй выстрел. Один гребец вскочил на ноги с громким воплем, но каноэ тут же перевернулось, и все, кто в нем был, поплыли к берегу.
Капитан как нельзя более вовремя отдал приказ «по местам стоять». На берегу поднялась пальба, но до корабля пули не долетали. Потом заговорило какое-то небольшое орудие и с третьей попытки попало в дымовую трубу. Скорострельная пушка «Фрэнсис» повела ответный огонь.
Битва при Танакуатуа длилась недолго. Корабельному расчету, видимо, просто повезло, как всем новичкам; так или иначе, после их третьего выстрела береговая пушка замолкла, и над кустами подняли белый флаг.
Огонь прекратился, капитан приказал спустить шлюпку, прикомандированный к судну уоррент-офицер возглавил десант. На полпути до берега на острове снова затрещали винтовки, но обстреливали не шлюпку и не корабль. Как видно, танакуатуанцы, невзирая на белый флаг, открыли собственные военные действия — причем, как вскоре выяснилось, успешно. Британцы застали в живых только четырех немцев — все остальные солдаты взвода, высадившегося здесь две недели назад, были убиты.
Островитяне ликовали сразу по нескольким поводам.
На острове существовало много песен и танцев, прославляющих отвагу, свирепость и стойкость местных воинов, но со времен тех героев прошло уже лет пятьдесят, отчего их потомки чувствовали себя чуточку неуверенно. Теперь они, потеряв всего пять-шесть человек, возродили доблестные традиции и уверились, что предкам не уступают.
Кроме того, они прониклись большой неприязнью к немецкому гарнизону.
Немцы явились к ним без приглашения, надлежащих приветствий и протокола. Поставили свои палатки на удобном открытом месте, которое оказалось кладбищем. Стреляли поверх голов старейшин, пришедших выразить свой протест. Требовали, чтобы их снабжали овощами и фруктами, ничего не предлагая взамен. Пользовались молодыми женщинами, не спрашивая, есть ли у тех мужья, и компенсации опять же не предлагали. Казнили в назидание остальным молодого парня, пытавшегося стащить у оккупантов винтовку — короче, вели себя грубо и оскорбительно.
Победа, однако, с лихвой вознаградила островитян за ущерб, причиненный их гордости: теперь они с полным правом могли себя уважать. Только уоррент-офицер подпортил им этот знаменательный день, забрав с собой тела немецких солдат вопреки ссылкам на древний обычай, согласно которому побежденных врагов полагалось съесть.
Танакуатуа теперь официально подчинялся администрации Летних островов, то есть находился под защитой его величества Георга Пятого. Нельзя, впрочем, сказать, что островитяне проявляли малейший энтузиазм по этому поводу или сознавали свою принадлежность к великой семье наций, в которую их будто бы приняли. С новым гарнизоном они, правда, ладили лучше, чем с немцами, но не скрывали своего удовольствия, когда пару лет спустя некие златоусты в месте, о котором они никогда не слыхивали, уладили всю эту заваруху и гарнизон с острова убрали.
После этого жизнь на Танакуатуа опять пришла в норму. Вернуться к довоенному состоянию мешали только правительственный агент — наезжавший редко и никому не доставлявший особых хлопот — да не менее редкие посещения губернатора.
В случае последних островитяне вели себя с большим тактом. В честь высокого гостя устраивался пир с большим количеством танцев. После этого губернатор выступал с благодарственной речью и выражал уверенность, что скоро на этом благословенном острове появятся те же образовательные и
