Лестер дель Рей - Псиматы

— Какого черта вам надо! — не разобрав, с кем имеет дело, нахамил врач. — Не видите… Ох, простите, господин директор, заработался!

— Штаны застегни, работничек!

Врач покраснел.

— Простите, мистер Бронсон, больше такого не повторится!

— Я думаю, что в нерабочее время это совсем неплохое занятие! — усмехнулся Аллигатор. — А сейчас должен вас огорчить, придется поработать.

Они прошли белыми коридорами к палате.

— Она за стеклянной дверью, только сразу должен предупредить, я без охраны туда не пойду.

— Вы мне и не нужны.

Бронсон вставил магнитную карточку в щель декодера и вошел внутрь.

Морита сидела в угу и наполненными ужасом глазами смотрела в одну точку. «Я умерла, — бормотала она, — я всегда была мертвой. Это они хотят, чтобы я думала, будто я жива, но я-то знаю — смерть забрала меня в свое логово!» Бронсон проник в ее наполненное ужасом сознание и вдохнул в него уверенность и силу.

«С тобой теперь все будет в порядке, — внушал Бронсон, — тебя никто не посмеет обидеть!»

Страх отпустил женщину, и она встала на ноги.

— Я не могу больше, — всхлипнула Морита. — Я не подопытный кролик, забери меня отсюда!

— Конечно, сестренка!

Она была все еще слаба. Аллигатор подхватил ее на руки и вынес из палаты.

— Что теперь, Гарри? — беззвучно, одними губами прошептала Морита. Мы все равно погибнем, они доберутся до нас.

— Нет, Морита, теперь ты в безопасности.

Она ощупала его сознание и, поняв, что он говорит правду, успокоилась.

— Я знаю, что мне еще далеко до здорового человека, — сказала Морита, — но я поправлюсь, обещаю тебе. Только…

— Думаю, пару неделек ты можешь пожить на моей вилле, а потом что-нибудь придумаем. — Бронсон прочитал мысли Мориты. — И запомни, больше тебя никто пальцем не тронет, обещаю!

46

Они сидели в «Стальном Дике». Играла приятная музыка. Бронсон посмотрел на Элен и подумал, что она самая красивая девушка на свете. Почувствовав его нежность, Элен погладила Бронсона по щеке.

— Люблю тебя, милый.

— Я тоже тебя люблю.

Они немного потанцевали и возвратились за столик.

— Мы столько пережили, что теперь стали одним целым.

— Да, это так.

— Я чувствую, как бьется твое сердце у меня в груди.

— Мой день начинается с твоего дыхания.

Они немного помолчали. За окном сгущались ранние осенние сумерки. Накрапывал редкий дождь.

— Мне кажется, нам кое-чего не хватает, — сказал Бронсон, зябко поежившись.

— Да, я тоже так считаю. Ты ведь хочешь ребенка?

— Конечно, хочу, но сейчас я имею в виду другое.

Он щелкнул пальцами, подзывая официанта:

— Бутылку легкого вина и чего-нибудь горячего.

Элен укоризненно посмотрела на возлюбленного.

— Как ты можешь в такой вечер думать о еде?

Официант стоял как прикованный:

— Простите, сэр, — вежливо спросил он, — вы делаете заказ?

— Угу.

Официант мотнул головой:

— Могу предложить бургундское тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года розлива и салат с креветками.

Бронсон сглотнул слюну:

— И еще бифштекс. Элен, ты как любишь — с кровью или без?

Девушка брезгливо поморщилась.

— Тогда с кровью.

— Сию минуту! — Официант бросился выполнять заказ.

Они еще помолчали. Сухое дерево билось в стекло обнаженной веткой. Джазовая мелодия согревала души.

— Скоро пойдет снег, — сказала Элен.

— Но зима не разлучит нас.

— И снежинки будут таять у нас на губах…

Из кухни донесся смех и бряцанье посудой. Элен совсем загрустила.

— Знаешь, — произнес Бронсон, — если хочешь, мы можем уйти.

Девушка с надеждой посмотрела на любимого:

— А как же бифштекс?

— Да черт с ним! — Бронсон бросил на столик пятисотдолларовую купюру. — Думаю, никто не останется в обиде.

Они поднялись и, обнявшись, направились к выходу.

— Какой туман! Я совсем тебя не вижу.

— Я буду держать тебя за руку.

— Не отпускай меня никогда.

И сумерки поглотили их.