Роланд Грин - Конан храбрый

Бора не успел стать нетерпеливым, как вернулся все также тихо Конан. Первым признаком его возвращения послужил мягкий птичий свист. Затем в кустах появилась черноволосая голова.

"Шестеро полоумных, которых еремиус использовал как патрульных. Они сидят около нашего багажа. Сабли, дротики, луков нет. Они выглядят настороже."

"Мы должны убить еще слуг Мастера?" спросила Иллиана почти дерзко.

Конан пожал плечами. "Я думаю мы могли бы их оставить для армии, как Трансформированных. Но вы же не собираетесь идти всю дорогу до Форта Жеман в таком виде?"

"Это совсем необязательно необходимо."

"Бородой Эрлика! Как-?"

"Не богохульствуй."

Если бы Иллиана говорила на Стигианском, Конан не выглядел бы более ошеломленным. На этот раз нахмурилась Раина, затем заговорила.

"Прости нас госпожа. Мы думаем только о вашем комфорте."

"Это благородно. Очень хорошо. Мы даем наше согласие." Она вяло махнула вниз рукой. "Выполняйте свои обязанности."

Снова Боре показалось, что он слушает королеву. Королева - или по крайней мере управляющий одной женщиной и двумя Камнями.

Не обеими камнями. О, боги, пожалуйста не обеими.

Бора привел мысли в порядок и принялся искать под кустами камни для пращи.

Боевой клич Циммерийца казалось парализовал половину мужчин. Остальные подпрыгнули. Они умерли первыми. Конан зарубил двоих, третьего Раина.

Один из сидевших завалился на бок с разломанными ребрами и остановившимся от камня сердцем. Его товарищи поднялись, один, чтобы сбежать, второй - ткнуть дротиком в Конана. Это вынудило Конана пригнуться к земле, затем он разрубил древко дротика саблей.

У мужчины остался обрубок достаточной длины, чтобы использовать его как дубинку. Он отразил первый удар Циммерийца и попытался ответить ударом по колену.

Это проявление мастерства и мужества ни удалили ни сильно оттянули судьбу воина. Раина проскользнула под блок, поставленный импровизированной дубинкой, кинжалом. Он отклонился назад с истекающим кровью бедром и не успел посмотреть вверх на опускавшуюся саблю Конана.

Бора поискал сбежавшего и увидел, что он достаточно далеко , чтобы не достать его пращей. Затем он оглянулся. Конан не сомненно заметил бы любых часовых, которые действительно могли быть начеку. Вторая пара глаз никогда не вредила шансам на победу, как говорил капитан Хадьяр.

Увидь Бора Мастера Еремиуса, поднимающегося по холму, он бы так не удивился.

"Якоуб!"

Циммериец развернулся. Бора указал. Сабля Циммерийца подпрыгнула вверх.

"Доброе утро, Капитан Конан," сказал Якоуб. Он говорил спокойно, будто они встретились, чтобы посетить таверну. Затем он посмотрел на тела своих людей. На мгновение спокойствие нарушилось и на лице появилась горечь.

"Я не достаточно их выучил," все что сказал Якоуб. Затем он обнажил свою саблю. "Я все еще могу отомстить за них."

"Мало шансов," произнес Конан. Через мгновение он засунул свою саблю. "Якоуб, я бы не хотел смотреть в лицо твоему отцу, имея твою кровь на своих руках. Я не имею больше ничего против тебя."

"Если бы ты хотел сказать, что не убивал моих людей"

"Твоих людей?" фыркнул Конан. "Ручных собак Мастера Еремиуса? Что ты им должен?"

"Мою смерть или твою," сказал Якоуб.

"Эта навозная отрыжка-" начал Бора. Он потянулся к праще, через мгновение он понял, что совершил ошибку, начав говорить, - мускулистая боссонианская рука схватила его сзади за горло. Свободная рука Раины вырвала у него пращу.

Неожиданно освободившись, он развернулся к лицу воительницы. "Ты-! На чьей ты стороне?"

"Я против твоего обесчестивания Конана. Якоуб-"

"Якоуб обесчестил мою сестру! Он обесчестил мою семью!"

"Ты желаешь драться с ним?"

Бора оценил обеспеченность Якоуба, грацию его движений, легкость, с которой он сжимал эфес сабли. "Нет. Он изрубит меня на куски."

"Тогда отойди и дай Конану решить проблему. Якоуб внебрачный сын Старшего КапитанаХадьяра. Его нахождение здесь может означать предательство командира Конана. Честь Конана здесь тоже замешана. Если Якоуб не сбежит, он должен будет умереть в справедливом поединке."

"А если капитан Конан будет убит-?"

"Тогда я встану перед лицом Якоуба. Либо поклянись сохранятьсвою пращу на привязи, либо я сейчас разрежу ее кинжалом."

Боа выругался бы, если бы знал слова дотойные его ярости. Наконец он бросил. "Держи, ты - Боссонианская проститутка-!"

Удар нацеленный в Бору никогда не достиг его. Конан и Якоуб прыгнули друг к другу, опускающееся солнце засверкало на их саблях.

После Бора признавал, что подумывал использовать пращу для спасения Конана и отмщения за честь семьи. Он не мог поверить, что Циммериец годился для боя один на один с сильным противником после ночного боя.

Он не знал, что Конан также знает пределы своей силы. Циммерийский прыжок в пределы досягаемости сабли был последним. Остальную часть боя он двигался по возможности мало, создав невидимую защиту из мелькающей стали. Якоуб был свеж и быстр, чтобы избегать поражения саблей Конана. Он мог бы победить , располагай он на одно мгновение четкой линией атаки.

Смертельный танец клинка Конана не предоставляли ему такой возможности.

В некоторый момент драки вниз спустилась Иллиана. Через мгновение она отвернулась, зевая, будто находила битву на смерть не более интересной, чем спаривание свиней.

Присев, она открыла сумки и принялась одеваться. Бора на мгновение пожалел, что такое прекрасное тело наконец спрятано. Раина оставалась обнаженной, но ее лицо имело такое выражение, которое заставило его усомниться кого она считала врагом, Якоуба или себя самого.

Бора удивился как и Якоуб концом сражения. Он ожидал, что Конан будет стоять пока Якоуб не обессилет. Вместо этого, Конан неожиданно совершил ошибку и подставился так, что даже Бора мог обнаружить это, для смертельного удара Якоуба.

Ни Бора, ни Якоуб не разгадали намерения Конана. Первым намеком на это послужило падение Конана под лезвие Якоуба. Все же оно прошли опасно близко от головы; полетели клочки покрытых кровью волос.

Теперь Конан преодолел оборону Якоуба. Колено протаранило пах, голова ткнула в подбородок, рука схватилась за руку с саблей. Якоуб отлетел назад, опустившись безоружным и наполовину парализованным. Он кувыркнулся, пытаясь вытащить кинжал. Конан наступил ногой на запястье, а саблей уперся в его горло.

"Якоуб, я знаю, ты должен своим воинам. Я обязан твоему отцу. Возвращайся к нему и убеди его уйти туда, где ему нет необходимости притворяться, что ты мертв."

"Это будет означать покончить с капитанством," сказал Якоуб. "Ты слишком много хочешь от нас обоих."