Ричард Дейч - Тринадцатый час

А потом Ник понял, что если ему действительно удастся остановить ограбление, если он не даст Сэму Дрейфусу и Итану Дэнсу реализовать свой план, то спасена будет не только Джулия…

Свернув на Мэйпл-авеню, Ник увидел «Лексус» Джулии, удаляющийся в сторону шоссе 22. Замедлив ход, он снова огляделся вокруг. Каждый раз Ник искал Дэнса, но того нигде не было видно. Дороги забиты машинами, покидавшими город, словно все опасались, что им на головы свалится с неба еще один самолет или дом. Однако не меньшее их число ехало через шоссе 22 к дороге, идущей на Салливан-филд. Некоторые отправились туда из болезненного любопытства, но большинство — чтобы помочь; кто-то ехал, другие бежали, и поток спешащих на помощь горожан постоянно увеличивался.

И Ник понял, что человечество действительно проявляет себя лучшим образом в самые худшие моменты.

Он жалел, что не может к ним присоединиться, но чтобы Джулия осталась жива, ему требовалось посвятить каждую секунду мыслям о том, как остановить ограбление. В часе оставалось лишь пятьдесят минут. Пятьдесят минут, пока его не отбросит назад во время, когда произойдет ограбление Вашингтон-хауса, когда придут в движение все шестеренки и все пути приведут к смерти Джулии, смерти Маркуса, потере всего, что ему дорого.

Ник свернул на подъездную дорожку дома Шеймуса Хенникота. Он почувствовал легкое возбуждение, ощутив растущую в душе надежду. У него уже складывался план; то, что когда-то казалось фантазиями сломленного человека, мечтой о воскрешении жены из мертвых, близилось к осуществлению.

Но, когда он въехал на дорожку и вышел из «Ауди», позади него остановилась полицейская машина без опознавательных знаков.

Брайнхарт вышел из машины, надел фуражку и, положив руку на кобуру, подошел к «Ауди».

Ник смотрел на него, прекрасно понимая, что это не обычный полицейский. Он уже видел, как тот изображает полную невинность, видел, как он лжет всем, подкладывая бриллианты в «Бентли» Маркуса, что закончилось их арестом и смертью его друга.

Собственно, он видел Брайнхарта и до той встречи на школьной парковке, но… сам тот его тогда не видел, он был уже на дне водохранилища.

Конечно, для полицейского это была их первая встреча.

— Какие-то проблемы?

— Можно поинтересоваться, что вы здесь делаете? — спросил Брайнхарт.

Мимо промчались две пожарные машины, ревя сиренами.

Ник неожиданно почувствовал вес собственного пистолета сзади за поясом. Он мог за долю секунды протянуть руку и выхватить его, но передумал. Одна ошибка с его стороны, и Джулия погибнет.

— Сэр, можно попросить вас повернуться спиной и положить руки на машину?

— Зачем? Я ничего не сделал.

— Пожалуйста, сэр, повернитесь и положите руки на машину.

Ник медленно повернулся, ругая себя за то, что внушил себе ложное чувство безопасности, решив, что люди Дэнса не станут наблюдать за домом после ограбления.

— Прежде чем вы меня обыщете, — сказал через плечо Ник, — у меня сзади за поясом «ЗИГ-Зауэр». Легальный, есть разрешение.

— Можно спросить, почему вы вооружены? — поинтересовался Брайнхарт, поднимая пиджак и извлекая пистолет.

— Я ношу его для самозащиты.

— В Байрам-Хиллс?

— В Нью-Йорке, — сказал Ник, ненавидя себя самого за то, насколько легко ему далась ложь. — У меня там есть кое-какая недвижимость в неблагонадежном районе.

— Угу, — Брайнхарт проверил предохранитель, сунул пистолет себе за пояс и обыскал Ника, проведя руками по его телу сверху донизу. — Будьте добры, выложите все из карманов. Медленно, пожалуйста.

Ник достал бумажник Дрейфуса и свой собственный, положив их на багажник своей машины. Затем он достал мобильный телефон и немного мелочи, вынул из кармана пиджака письма от Маркуса и европейца, ругая себя за то, что до сих пор носит их с собой.

— Всё? — спросил Брайнхарт, заметив небольшую выпуклость на его левом нагрудном кармане.

Ник неохотно сунул в карман руку и извлек золотые часы и медальон святого Христофора, пристально глядя в глаза Брайнхарту.

— Неплохие часы, — сказал коп. — Не встречал таких. — Он перевел взгляд на два бумажника, взял оба в руки. — Зачем вам два?

Ник молчал, пока Брайнхарт открывал первый, где оказалось удостоверение Ника и кредитные карточки. Положив его, он открыл бумажник Дрейфуса. Глаза его слегка расширились, и он быстро повернулся к Нику.

— Руки за спину, пожалуйста.

— Вы шутите? Какие проблемы?

— Повторять не буду, — Брайнхарт многозначительно положил руку на кобуру.

Покачав головой, Ник завел руки за спину, и на них тут же защелкнулись наручники, словно смертный приговор.

Брайнхарт подошел к машине Ника, вынул ключи из зажигания и снял с пояса рацию.

— Дэнс?

— Угу, — ответил знакомый голос детектива.

— Где вы?

— До сих пор в аэропорту, что тебе надо, черт побери?

— У нас, похоже, проблемы. Я нашел Николаса Куинна, он крутился вокруг Вашингтон-хауса.

— Куинн? Муж Джулии Куинн?

— Да, она была здесь отдельно от него, но уехала.

— Может, он просто прикрывал ее?

— У него бумажник Пола Дрейфуса.

— Как он к нему попал?

— Хотите, чтобы я его допросил? — В голосе Брайнхарта послышалась радость.

— Нет, — отрезал Дэнс. — Доставь его в участок и передай Шеннону. Я хочу, чтобы его допросил кто-нибудь поопытнее.

Ник обвел взглядом комнату и металлический стол, за которым он сидел. Обшарпанная стальная дверь со стеклянным окошечком, темное зеркальное окно вдоль стены. Свет горел, в отличие от всего остального города. Он уже был здесь девять с лишним часов назад, в половине десятого вечера, в будущем. Именно тогда он познакомился с Дэнсом. Тот был любезен и обходителен и, как выяснилось позже, оказался полным дерьмом.

Все началось здесь, в комнате для допросов полицейского отделения Байрам-Хиллс, куда его доставили по подозрению в убийстве собственной жены. Как оказалось, все было сфабриковано тем самым человеком, который его допрашивал.

Брайнхарт вынул из его карманов все: бумажник Пола Дрейфуса, его собственный бумажник, ключи, пистолет, конверт Маркуса с его письмом и страничкой из «Уоллстрит джорнал», письмо европейца, медальон святого Христофора. И то, что внушало Нику ужас, единственная вещь, о которой было сказано, что он не должен с ней расставаться, если хочет чего-то добиться, спасти Джулию, — часы.

Ник воспринимал их как данность. Если сначала он относился к ним скептически, смеялся над безумием и невозможностью происходящего, то теперь, после девяти прыжков, он безгранично, без всяких сомнений, им доверял. Он верил в них так же, как в то, что солнце встает каждое утро, больше не относясь к ним с почтением или благоговейным страхом. Ник уже несколько часов не доставал их из кармана, чтобы взглянуть, как они отсчитывают время, веря в их движущуюся стрелку, в то, что они в нужный момент перебросят его назад.