Виктор Милан - Джокертаунская комбинация

Я пристально посмотрел на образы в их головах и захихикал. Они были великолепны, мои пещеры. Стены гладкого и рифленого камня, струящегося от высокого потолка до далекого пола, сверкание снежных кристаллов кальцита, глубокие каверны с ревущей водой, скрытые места, где бродили твари из снов.

Другой мир. Земля джокеров. Я засмеялся.

Внук Тахиона закрыл свои мысли, так что я почти ничего не слышал. Только отзвуки эмоций просачивались наружу. Он спросил меня – зная ответ, – видел ли я пещеры в их головах.

Я ответил, что видел.

Тогда он задал мне вопрос, который на самом деле не хотел задавать, так боялся уже известного ему ответа.

– Ты создал их?

Я был слишком истощен для чего бы то ни было, кроме честности.

– Думаю, да, Блез, – признал я. – Я не уверен, но я мечтал о них. И… есть еще много чего, о чем я мечтаю. Я не контролирую это. Я не знаю, что это.

Блез коротко кивнул, будто отсалютовал мне. Замешательство пробивалось сквозь его ментальную защиту. Он развернулся и без единого слова покинул зал.

– Ты не мыслишь масштабно, – сказал мне пингвин. Ну, мне сложно было судить.

– Это невозможно, – прошептал Кафка. – Я видел это, но это невозможно. Эллис – просто старое корыто, балласт. Он даже не настоящий остров.

– Идеальное место для фантазии, не так ли? – ответил я. Я хотел засмеяться, но не мог.

Уолтер Йон Уильямс

Выходят слуги ночи на добычу[6]

I

Темнота скрыла улицу под своей маской. Те, кто шел в джокертаунской ночи, носили собственные маски: некоторые – настоящие, некоторые – нет. В темноте или в холодном неестественном неоновом свете, льющемся из увеселительных заведений Джокертауна и его бутиков, было возможно поверить, что никто, никто вообще не был тем, чем казался.

Сама тьма катилась по пустынным тротуарам, поглощая тепло и свет. Охотясь…

Оборотень лежал на пороге, истекая кровью. Его маска Лайзы Миннелли валялась, раздавленная, в его ногах. Его оливковая кожа была полосатой, как зебра, с красным пигментом, хаотично разбросанными пятнами цвета портвейна. Один его глаз закатился, два других остекленели.

– Эй. – Темнота раскрылась, явив взору внушительно выглядящего темнокожего мужчину по прозвищу Нет-Шансов. Он был одет в черный кожаный тренч от Пьера Кардена, который сочетался с кожаным беретом, свитером Перри Эллис, парой дюжин золотых цепей, двухсотдолларовыми туфлями с узкими носами и очками в золотой оправе. Рука сжимала зелено-черно-золотой кожаный кулон в форме Африканского континента. – Эй. – Человек осторожно опустился на колени, коснулся плеча Оборотня. – Ты ранен, друг?

Оборотень покачал головой, сфокусировал взгляд двух своих рабочих глаз на чернокожем мужчине. Зашевелились разбитые, окровавленные губы.

– Что случилось? Почему стало темно?

– Понятия не имею, друг. Но я слышал выстрелы. Тебя подстрелили?

Оборотень снова покачал головой. Он попытался подняться, но ноги не держали его. Черный человек подхватил его, помог опереться о дверной косяк. Оборотень посмотрел на отслаивающуюся зеленую краску на двери. Дикое отчаяние прорезалось в его голосе.

– Вот где все началось! Я должен помочь Зануде!

– Полиция на подходе. Тебе лучше сделать ноги.

Оборотень проверил карманы своей куртки.

– Где моя доля? Что случилось с Занудой?

– Кто-то ударил тебя, приятель. Дай мне свою маску. Сваливай отсюда.

– Да. – Оборотень хватал ртом воздух. – Надо разделиться. – Он побрел прочь, шатаясь и приволакивая ноги.

Нет-Шансов наблюдал за ним какое-то время. Потом достал пистолет из кармана тренча, положил его поверх маски Лайзы Миннелли, которая была – по крайней мере на этой неделе – эмблемой банды Оборотней.

Темнота спустилась с неба и поглотила его.

Кинотеатр, крутивший старые ленты, сегодня показывал Джека Николсона в фильме Романа Полански «Джокертаун». Последний показ завершился три часа назад, и в шатре было темно. Он колебался, скрипя немного на холодном зимнем ветру, бегущем вдоль улицы.

Через дорогу виднелся намалеванный краской слоган, светящийся оранжевым на коричневой кирпичной стене: ПРЫГНИ В БОГАТОГО.

Ниже молодая женщина стояла на коленях и рисовала что-то мелом. Она была одета в старье: потертую бейсболку, синий стеганый жилет и ботинки размера на два больше. Ей приходилось щуриться в темноте, чтоб рассмотреть свою работу – рисунок мелом, протянувшийся через всю стену. Это был яркий фэнтезийный пейзаж: зеленые холмы и цветущие деревья и замок в стиле Людовика Безумного – сцена настолько далекая от реалий улиц Джокертауна, насколько возможно представить.

Человек по имени Антон шел по затененной улице. Это был огромный мужчина в подпоясанном широким ремнем брезентовом тренче, он носил висячие усы. На каждом его пальце сверкало по массивному кольцу с бриллиантом, на некоторых их было даже больше. В одном кармане у него было семь кредитных карт, позаимствованных его шлюхами у туристов, в другом – их деньги, а в третьем небольшое количество гидроморфона и восторга – наркотиков, на которые были подсажены его женщины и которые он поставлял им вместо их доли в прибыли. Он не беспокоился о людях, которые могли бы украсть все это, потому что в четвертом кармане у него был пистолет.

– Эй, Мелок. Детка. Не пора ли найти место для ночлега?

Молодая женщина распрямилась, встретив Антона в боевой стойке. Свет фонарей отражался от острых зубов и загнутых когтей. Кусочек мела упал из мешочка на ее поясе и затерялся в канаве.

– Я тя не обижу, детка. – Антон перемещался так, чтоб закрыть женщине пути к отступлению. – Просто хочу забрать тебя домой и накормить.

Уличная художница зашипела, сверкнув когтями в воздухе.

– Оу, Мелок, – сказал Антон. – Я тя не обижаю. Готов поспорить, ты очень миленькая, если тебя отмыть. Готов поспорить, ты нравишься мальчикам.

Он заставил ее прижаться к стене. Она елозила бедрами туда-сюда, не решаясь, в какую сторону бежать. Он протянул к ней руку, и ее когти сверкнули, слишком быстро, чтобы уловить взглядом. Антон отскочил назад, оцарапанный.

– Джокерская сучка! – Он стряхнул кровь с руки, затем потянулся за поясом. – Хочешь поиграть в догонялки, да? – Он улыбнулся. – Я могу играть жестко, сука. Но я знаю, че те нравится.

А затем темнота накатилась на него. Девушка задохнулась и осела по стене на землю.

– Мне кажется, Антон, – произнес голос. – Я говорил тебе, что больше не желаю видеть тебя в своем районе.

Антон закричал, оторвавшись от земли. Темнота была полной, словно непрозрачная маска закрыла его лицо. Он скреб по карманам в поисках пистолета. Раздался треск, когда рука его сломалась в локте. Снова треск, другая рука. И опять нос. Все происходило так плавно – раз-два-три, он даже не успел закричать.