Евгений Осьминожкин - Двойная реальность

- Понимаю сразу не понятно и страшно, но дай все объясню, - сказала директриса и улыбнулась.

- Во-первых, модных детей может быть сколько угодно, поэтому плюс три, минус три особой роли не сыграет.

Я пожал плечами, не я отец, да и вообще не понимаю о чем речь.

- Во-вторых, ты станешь старшим братом сразу для всех девочек, а они через тебя станут сестрами. Если раньше были только подругами, то благодаря тебе сестрами, а это уже семья.

Я задумался.

- В-третьих.

- Простите, - перебил я. - Но когда они вырастут, то узнают правду, данные о родителях в сети в общем доступе.

- Да, - ответила директриса. - Однако, это будет только через девять лет, а это как сам понимаешь очень долго. За это время девочки смогут буквально срастись с мыслью, что они родственники. Кровь она знаешь ли не так уж много и значит, главное, как чувствует человек.

Я скептично посмотрел на директрису. Будь у Полины другая кровь, меня бы здесь не было, но оставил эту мысль при себе.

- В-третьих, для девочек появится не только девайс, который ты хочешь им подарить, но и ощущение семьи. Ведь они тут и так дружат и довольно близки, но каждая из них мечтает о весточке о своей семье. Конечно же, все бредят мамами, но и старший брат не будет лишним. Сам понимаешь без твоей помощи я бы не смогла такое провернуть. Иначе бы всех тут объявила сестрами и братьями, чтобы все ощутили себя в семье. Через тебя они будут ощущать себя сестрами, а уж их дружба срастит их покрепче. Дать время подумать?

Я кивнул, мотнул головой, кивнул.

- Погодите, - взмолился я. - Подумать надо, но сначала вопрос. А зачем мне это?

Взгляд директрисы стал меняться, дружелюбность исчезла, материнская забота стала отступать, на смену стала выползать властная, жесткая, уверенная женщина, готовая ради детей встать перед плюющим свинцом автоматом.

- Не правильно выразился, - поспешил я сказать, видя перемены в ее лице. - Я хотел сказать, как я выйду и скажу "я твой брат" и "твой тоже" и "твой"? И что я буду делать как брат? Я то не знаю как себя вести с настоящей сестрой, а вы говорите еще с тремя. Дело даже не в том, что справлюсь или нет, точно знаю, что нет. Я даже не представляю что надо делать. Я не знаю ... я не ... я ... .

Мягкая пухлая рука опустилась на мою ладонь.

- Успокойся, Артем, - посоветовала женщина. - Я не прошу принять решение тебя сейчас же. Даже не настаиваю, чтобы ты стал братом для кого-то еще. Я дала понять, что ты можешь подарить ощущение семьи не только Полине, но и ее подругам. Что она может ощутить семью не только в твоем лице, живущем где-то там, а уже здесь.

- Но ведь правда выплывет, - обеспокоенное сказал я. - Они ведь узнают правду. Разве они меня не возненавидят?

- За что? - улыбнулась женщина. - За то, что назвался их братом? Подарил им семью?

Она тихо рассмеялась.

- Как я уже говорила, это решение взято не с потолка, подобный трюк уже проводился.

- И что было дальше? - спросил я.

- По разному, - ответила директриса. - Есть примеры, когда в четырнадцать лет дети узнавали правду о себе и родителях. Но тут сам понимаешь их всех ждет шок. И не важно был и у них брат или нет. У большинства их них есть дяди и тети, которые не хотят о них знать. И когда ребенку исполняется четырнадцать, то он получает все документы на руки, волен поступать как захочет. Конечно же, они все до одного узнают про родственников, тем самых, которые от них отказались. Поэтому кто-то сохраняет теплые отношения с названными братьями и сестрами. Как я говорила, кровь не играет такую уж большую роль. Люди продолжают любить друг друга и дальше. Конечно же, есть и те, что обозляются на кровных родственников и разрывают отношения с названными, но как правило, у них и до этого отношения не ладились, так что по сути дети ничего не теряют.

- Но правильно ли начинать наши отношения со лжи?

Директриса улыбнулась мне как несмышлёному ребенку.

- Артем, тебе придется научиться смотреть на вещи более широко. Любое, абсолютно любое действие несет в себе два смысла. Пока ты проходишь на зеленый свет светофора, все машины стоят и ждут. Так же и здесь. Кто-то увидит ложь, а кто-то начало новой семьи, любви, доверию. Ведь дальше все зависит от вас. Даже то, что Полина тебе по крови сестра это не гарантирует между вами любовь и дружбу. Но опять же, окажись у нее одной брат, то представляешь как ей будут завидовать все дети? Думаю догадываешься, что даже три подружки будут ее за это недолюбливать, ведь она опять же начнет отличаться.

- А я могу стать братом для всех и они будут равны, - произнес я вслух, рассуждая. - Полина получит семью, сестер и старшего брата и при этом никто не будет ее в этом винить.

- Абсолютно верно, - похвалила директриса.

- Вот только я не знаю какого это быть старшим братом.

- Никто не знает, - сказала директриса.

Я на нее посмотрел задумчивым взглядом.

- Думаешь кто-то в курсе как быть мамой, папой? Приходит время и ты им становишься. Да и как сам понимаешь мамы и папы разные бывают, кто-то любит своих детей, кто-то нет. Поэтому каким тебе стать старшим братом решать только тебе.

- И кому именно, - продолжил я ее мысль.

- Да, - согласилась директриса.

Я откинулся на кресло и стал думать.

- Может чаю? - предложила директриса.

- Да, - ответил я пространственно.

Мысли как испуганные зайцы мечутся по полю, оббегают, собираются в кучи, шарахаются от любого шороха, мчатся, мчатся без оглядки, расшибают лбы и вновь собираются. Выйти за черту поля не получается.

Звуки стекла отвлекли, директриса поставила передо мной чашку с чаем на блюдце.

- Сахар?

- Да, спасибо, - поблагодарил я.

Она чему-то улыбнулась. Положила один кусочек, чуть подождала, затем еще один кусочек и тут я потянулся за кружкой. Она отошла.

Чай приятный, с нотками полевых трав. Раньше не понимал как чай может отличаться, но оказывается может. Сильно отличается вкус горных и полевых трав, а уж произрастающих в закрытых плантациях вообще отдельный вкус. Но сейчас обычные полевые травы, произрастающие в России.

- Знаете, я согласен, - сказал я твердо.

Директриса подняла на меня взгляд. Она оказывается уже успела вернуться за работу, перебирает бумаги на столе. Интересно сколько я так просидел.

- Уверен? - спросила она, взглянув исподлобья.

- Да, - ответил я уверенно. - Так будет лучше для Полины, а я сюда пришел ради этого. За последние дни понял, что виртуальность не так уж важна, точнее жизненно необходима, можно обойтись, но все же не критична. И когда я думал о Полине, то ни разу не подумал о ней как о виртуальном собеседнике, а лишь как о сестре, живой, настоящей сестре. Собственно если бы мне хотелось только дать ей линзы, то даже не пришлось бы сюда ехать. Достаточно было прислать деньги и требование. Вы бы не смогли противиться, я проверял.