Александр Логачев - Красный терминатор, Дорога как судьба

Именно из-за этой треклятой бутылки он, Коготь, потерял и всякий здравый смысл. Нет чтобы поднять руки и завопить "сдаюсь!!!" или броситься целовать сапоги мокрушника - он уступил всплеску безумия в своей непутевой голове, поддался неожиданной вспышке отчаянной дерзости, потянувшись к соблазнительно близкому пистолету Студента. И когда он понял, какой же он идиот, было поздно. Пуля уже пробила ему череп...

А товарищ Назаров сразу же выстрелил еще дважды. Не поворачивая головы и туловища, в дверной проем. Только потому, что на миг потерял его из вида и, значит, имелась вероятность, что именно в этот миг кто-то мог возникнуть у него за спиной...

* * *

В третьем "заселенном" купе до поры до времени лежали колодами на полках двое уставших от карт уркаганов. До той поры, пока не прогромыхал первый выстрел. Когда раздался второй, оба спрыгнули с полок. Прогремел третий - уже напяливали сапоги. Грянул четвертый - достали оружие и посмотрели друг на друга вопрошающе, мол, что делать-то будем? Когда прогрохотал пятый выстрел - оба стояли у двери. После шестого и седьмого выскочили в коридор, побежали к распахнутому купе...

* * *

Два человека с одинаковым выражением на лицах - изумлением - лежали на ковровой дорожке, покрывающей коридорный пол.

"Восемь", - констатировала та часть сознания товарища Назарова, что отвечала за количество побежденных и непобежденных уголовников и помнила, как выпрыгнувший из поезда почти добровольно бандит говорил - их, дескать, всего девять человек. Значит, оставался еще один...

* * *

Когда Киря пристрелил дружка своего Патрона, ему пришлось еще потрудиться, отрывая прямо-таки впившиеся в сапожную кожу пальцы. Только после этого он смог подойти к двери и открыть ее. Открывал он аккуратно, присев на корточки и толкая не за ручку, а за край. Все для того, чтобы не постигла участь бедного Патрона. Тем более разгорелась новая перестрелка, и кто и откуда палит, понять Киря не мог.

Дверь отъехала настолько, что в образовавшийся проем можно было проскочить и тем более выглянуть. Киря сперва выглянул. И увидел, как два его пацана оседают на пол с дырками в теле.

В Кириной голове завертелась какая-то карусель: "Неужто солдат один? Или нападающих много? Если их много, то где они все? А может, предложить солдату долю, если он один всех моих ребят замоченных стоит? Предложить, а потом убрать? Или не убирать? А если он не согласится? А может, попробовать замочить его? А как не выйдет?"

Пока Киря тратил время на размышления, Назаров подобрал пистолет подстреленного на верхней полке бандита. И заодно потушил керосиновую лампу, висевшую под потолком. Купе погрузилось в темноту. Лишь отсвет коридорной лампы немного рассеивал ее.

"Сука!"- чуть не вырвалось у Кири, когда он увидел, что сделал солдат. Теперь атаковать солдата в купе стало совсем сложно - пока выглядываешь его во тьме, схлопочешь пулю как нечего делать. И что? Ждать, когда подлюга легавая выйдет в коридор?

- Эй! На палубе! Может, договоримся? - прозвучал вдруг в наступившей наконец тишине голос.

То решил начать переговоры товарищ Назаров. Решил единственно из-за того, что не знал, где именно затаился последний уркаган, не знал наверняка, есть ли он вообще, может, его сразила случайная пуля, может, Пастух ошибся в подсчетах или соврал. Была еще вероятность, что бандитов больше, чем один. В общем, почему бы не попробовать переговорить, вдруг что-то прояснится. Да и легкая передышка не помешает. Трудно сражаться без перекуров.

- Чего тебе надо? Чего ты хочешь? - Киря тоже решил поговорить с солдатом. Даже не подумав о том, что таким образом раскрывает свое местонахождение.

- Я хочу сам доставить товар Князю. Не хочу ни с кем делиться, - соврал товарищ Назаров. На самом деле он хотел другого. Достать из кармана динамитную шашку. И достал.

"Он знает Князя! Откуда?" - Киря стал лихорадочно соображать, кто их всех предал, чей же это может быть человек, как и за сколько его можно перекупить. Не веря, что ему правдиво обо всем расскажут, тем не менее спросил:

- Ты на кого работаешь, на Жорку-Босяка?

- А я думал, ты сам догадаешься. Думал, ты смекалистей, - разговорился товарищ Назаров. - Ну прикинь, кто знал о краже из музея кроме Кири и Князя? Ну-ка!

"Он и меня знает!" - Киря окончательно уверился, что это совсем не простой солдат. Пахан не мог предположить, что ничего больше солдату неизвестно. Просто имеет место одна из военных хитростей, когда перед противником разыгрывается спектакль, призванный убедить того в грозных силах, якобы стоящих за спиной устраивающего представление.

- Ты имеешь в виду этого собирателя золотой посуды? - Кирю вдруг посетила догадка.

- Уже ближе, - отозвался солдат. - Сейчас ты додумаешься наконец. Мы же не спешим? Я вот даже закурю. А то, знаешь, с этой пальбой и перекурить-то было некогда.

Назаров действительно закурил, а заодно поджег шнур половинки динамитной шашки. Ее он подготовил заранее: кинуть целую было бы хуже, чем пальнуть внутри вагона из пушки.

- Слушай, - голос Кири выдал его волнение, - ты знаешь меня, я в авторитете. Мое слово много значит, и не только в Пензе.

Шнур догорел почти до половины.

- Мы договоримся...

- Погоди! - перебил пахана солдат. - Я хочу совсем другого. Чтоб ты покурил вместе со мной.

Пора. Федор размахнулся, и последнее, что увидел Киря, был летящий к нему светлячок...

От взрыва заложило уши. Посыпались осколки оконных стекол. В купе, где лежал отброшенный к окну под столик мертвый пахан, загорелась вагонная обшивка.

Назаров вышел в коридор, подошел к купе, где должен быть спирт, подергал ручку. Закрыто. Федор выстрелил в замок. Вошел в купе. Огромные стеклянные емкости в оплетке. Он достал вторую и последнюю половинку шашки, поджег шнур.

Ему должно хватить времени. Хотя еще и свой собственный маузер, до сих пор валявшийся в коридоре, требовалось подобрать.

Подобрал. Через все двери выбрался к вагонной сцепке, перебежал по ней на узкую площадку предпоследнего, товарного, вагона и, положив на нее ноги, лег животом на сцепку и выдернул "палец" из крепления. Когда-то Федору приходилось уже отсоединять вагоны, пусть это было единственный раз, но он запомнил, как это делается. Щелкнул затвор - и последний вагон состава, вагон специального назначения, перестал быть частью мчащегося по российским равнинам поезда. Он начал отставать.

Когда отставание насчитывало уже несколько десятков саженей, внутри спиртового вагона грянул взрыв. Прошло несколько секунд - и над ним взвилось пламя.

Нет бандитов, нет спирта. Он, товарищ Назаров, какое-то время, исчисляемое, может быть, минутами, может быть, часами, проведет на этой узкой площадке товарняка, потом вернется в свой вагон на первой же остановке. Дело сделано. А на душе скверно. Сколько ни успокаивай себя тем, что так и надо было поступить, что бандиты не люди, а нелюди, но... Но куда денешься-то от терзаний. Одно дело на войне убивать врагов, другое - убивать врагов на родной земле...