Джон Скальци - Обреченные на победу

— Книг, — сказал Алан. — Больших толстых книг в твердых переплетах, которые так приятно читать за завтраком в воскресенье.

— Ну, Перри? — обратилась ко мне Вебер. — А чего недостает тебе? Говори сразу, не задумываясь.

Я пожал плечами.

— Всего лишь одной вещи.

— Что бы это ни было, вряд ли оно окажется глупее русских горок, — заявил Кейес. — Так что выкладывай. Это приказ.

— По-настоящему мне недостает одной-единственной вещи — быть женатым. Сидеть рядом с женой и просто говорить, или читать, или делать еще что-нибудь вместе.

В ответ на мои слова воцарилась гробовая тишина.

— Это что-то новенькое для меня, — промолвил через некоторое время Ридли.

— Вот дерьма-пирога, — заявил Йенсен, — чего-чего, а об этом я нисколько не скучаю. Последние двадцать лет моего брака прошли так, что, будь живы мои родители, я не стал бы им писать об этом.

Я обвел окружающих взглядом.

— Может быть, у кого из вас были жена или муж, которые отправились служить одновременно с вами? Неужели вы не поддерживаете контакта с ними?

— Мой муж улетел намного раньше меня, — сказала Вебер. — К тому времени, когда я получила свое первое назначение, он уже был мертв.

— Моя жена служит на «Бойсе», — сообщил Кейес. — Время от времени пишет мне пару слов. У меня такое ощущение, что она не слишком сильно тоскует там без меня. Думаю, что тридцати восьми лет рядом хватило ей по уши.

— Когда люди попадают сюда, им не слишком-то хочется возвращаться к своим старым жизням, — со своей обычной дотошной рассудительностью заговорил Йенсен. — Конечно, мы все скучаем по какой-нибудь ерунде. Эйми совершенно правильно сказала, что это один из способов не дать себе сойти с ума. Но это все равно что вернуться во времени к моменту непосредственно перед тем, как ты исчерпал все возможности, которые предоставляла тебе прожитая жизнь. Если бы ты смог возвратиться туда, то разве стал бы поступать точно так же? Ведь ты уже прожил ту жизнь. Ремарка в сторону: я не сожалею о тех решениях, которые принимал, и о поступках, которые когда-то совершил. Но я вовсе не спешу повторять все заново. Не сомневаюсь, что моя жена где-то здесь. Но она счастлива своей новой жизнью — без меня. И должен признаться, что я тоже не испытываю ни малейшего желания снова взваливать на себя это бремя.

— Знаете, меня все это совсем не ободряет, — сказал я.

— Да что же может быть в браке такого, чего тебе так сильно не хватает? — спросил Алан.

— Ну, прежде всего мне действительно не хватает жены. Но мне не хватает также и чувства… не знаю точно, как его назвать, — комфорта, что ли? Ощущения, что ты находишься там, где должен быть, вместе с человеком, чье место рядом с тобой. Будь я проклят, если чувствую здесь хоть что-то подобное. Мы отправляемся в места, за которые вынуждены драться насмерть, в обществе людей, каждый из которых окочурится завтра или послезавтра. Я не хочу никого обидеть.

— Да какие уж тут обиды, — отозвался Кейес.

— Здесь я не имею твердой почвы под ногами, — продолжал я, — не имею такого места, где ощущал бы себя в настоящей безопасности. Мой брак имел свои плюсы и минусы, как и у всех остальных, но, когда доходило до сути, я знал, что он прочен. Мне недостает такой вот надежности и такой связи с кем-то. Каждого из нас в значительной степени делает человеком то, что мы значим для других людей и что люди значат для нас. Мне не хватает сознания того, что я для кого-то что-то значу — этой неотъемлемой части человеческой сущности. Вот почему я так скучаю по моей семье.

Снова наступила тишина.

— Хорошо, Перри, черт с тобой, — сказал наконец Ридли. — Ты так все завернул, что я тоже начал тосковать по своей жене.

Йенсен громко фыркнул.

— А вот я — нисколько. Ты, Перри, можешь сколько угодно тосковать по своему браку. А я буду продолжать мечтать о печенье, которое делала моя дочь.

— Патока, — скривился Кейес. — Вот ведь гадость.

— Прошу вас, сэр, не начинайте этого снова, — поднял голову Йенсен. — А не то мне придется переться за винтовкой.

Смерть Сьюзен явилась полной противоположностью смерти Томаса. Забастовка нефтяников на Элизиуме привела к резкому падению выхода продукции на нефтеперерабатывающих заводах. «Тусон» получил задание доставить туда подменные бригады — так деликатно называли штрейкбрехеров — и оборонять их, пока они будут снова приводить в действие остановленные буровые установки. Сьюзен находилась на одной из платформ, атакованной забастовщиками при помощи самодельной артиллерии. Взрывом Сьюзен и еще двоих солдат скинуло с платформы в море с высоты в несколько десятков метров. Двое ее однополчан упали в воду уже мертвыми, но Сьюзен, покрытая страшными ожогами и пребывающая в полубессознательном состоянии, все же выжила.

Ее выловили из воды те же самые забастовщики, которые атаковали платформу. Они решили устроить Сьюзен показательную казнь.

В морях Элизиума водятся огромные рыбы-падальщики, которым колонисты дали непрезентабельное название «глоты»: челюстной сустав такой рыбы имеет шарнирное устройство, что позволяет ей глотать огромные предметы. За эту способность они и получили свое название. Рыбе не составляет труда заглотить и человека. После того как планету колонизировали, они начали собираться чуть ли не стаями возле нефтедобывающих платформ в ожидании, когда сверху вывалят очередную кучу пищевых отходов.

Взбунтовавшиеся нефтяники подняли Сьюзен на свое судно, привели ее в сознание и прочли ей вслух свой наспех состряпанный манифест, рассчитывая, по-видимому, на то, что ее МозгоДруг передаст их слова в ССК. После этого они решили избавиться от Сьюзен: устроили десятиминутную пародию на суд, объявили ее виновной в сотрудничестве с врагами, приговорили к смерти и швырнули обратно в море как раз возле того места, куда выходил мусоропровод платформы.

Глота пришлось ожидать недолго. Пасть распахнулась, и Сьюзен оказалась в брюхе. Но и в это время Сьюзен была все еще жива и пыталась выбраться из рыбины через те же двери, через которые попала внутрь. Но прежде чем она успела это сделать, один из бунтовщиков выстрелил глоту в спину сразу за спинным плавником — там у этих рыб находится мозг. Выстрел оказался смертельным; рыба начала погружаться в море, унося в себе пленницу. Сьюзен погибла не оттого, что была съедена, она даже не утонула — ее расплющило давлением воды на глубине.

Ликование бунтовщиков по поводу удачного удара, нанесенного угнетателям, оказалось недолгим. «Тусон» тут же прислал свежие силы, солдаты налетели на лагеря нефтяников, похватали вожаков, расстреляли их и скормили трупы глотам. Правда, убийц Сьюзен отправили на корм рыбам живьем. Почти сразу же после этого забастовка закончилась.