Михаил Ахманов - Первый после бога

– Ясно, сэр.

– Нет, не совсем. Таунли взял корабль и мог бы уйти. Однако не ушел… В чем же причина?

Молчальник Брукс что-то буркнул.

– Что? Что ты говоришь?

– Перец к мясу, сэр.

– Перец? И что это значит?

– Ждет нас, – промолвил Брукс. – Желает покуражиться. Это как перец к мясу. Приправа.

Некоторое время Шелтон обдумывал эту мысль и решил, что толк и смысл в ней имеются. Он унизил Таунли, теперь Таунли хочет унизить его… Приправа к блюду, точно! Обернуть бы ее к пользе дела! Вызвать мерзавца на поединок?.. Он на это не пойдет или предложит драться на корабельной палубе, в кругу своих головорезов… А те всадят нож в спину…

Впрочем, нож уже сидел, и не в спине, а в сердце. Шелтон старался не глядеть на мертвые тела за кучей камней, на трупы своих моряков, на которых пировали грифы. Завтра, когда «Амелия» уйдет – ведь должно это когда-нибудь случиться! – он их осмотрит и попрощается с ними. Там, должно быть, Палмер Джонс, Мэт Уэллер, Дик Сазерленд и книгочий Костакис с Родоса… и там братец Руперт Кромби, хоть хвастун и фанфарон, однако родич…

Нож повернулся в ране, Питер прикусил губу и пробормотал проклятие. Потом сказал:

– Том, вернешься со мной, а ты, Брукс, сиди тут и смотри в оба. В середине ночи тебя сменят.

Они шагали обратно почти в полной темноте. На небе висел месяц, похожий на ладью с загнутыми вверх носом и кормой, и созвездия были знакомыми, почти такими же, как на Ямайке. Начало холодать. Шелтон уже испытал эти резкие перепады – в пустыне дневная жара ночью сменялась знобящим холодом. Обернувшись, он увидел, как над водой и в самой воде вспыхивают новые звезды – на кораблях зажигали фонари.

В лагере тоже светились костры, совсем крохотные – сухие ветви кустов были скудным топливом. У огня, горевшего рядом с лежащим Батлером, сидел Берт Айрленд; морщины змеились по его лицу, и казалось, что он постарел на десять лет.

Капитан опустился у костра, кивнул на Батлера.

– Дерек что-нибудь говорил?

– Бредил и ругался, прости его Господь, а теперь в беспамятстве, – ответил Айрленд. – На них, сэр, целая сотня навалилась. Я так понимаю, его послушав: когда стало ясно, что корабль не удержать, мистер Батлер велел, чтобы прыгали в воду. На берег вышли четверо. Лекаря он сюда дотащил, а Ингел и Брюс сами приползли.

– Что с ними?

– Отмучались. – Парусный мастер перекрестился. – А мистер Хадсон, думаю, умер еще утром – грудь пробита навылет.

– Он был хорошим лекарем, – сказал Том Белл и перекрестился тоже. – Понимал, что самое верное лечение – ром снаружи и ром внутрь.

Подошел Мартин Кинг, сел к огню, доложил:

– Мерфи и Кейн в охранении, остальные поели и спят. Воды еще немного осталось, есть ром и сухари… Что на море, капитан?

– Барк Таунли – у входа в бухту, стоит, должно быть, на плавучих якорях и далеко от берега. А наше судно и два шлюпа – близко. От пляжа кабельтова не будет.

– Два шлюпа? Откуда?

– Там еще «Москит» Лейта.

– Крыса помойная! Гаденыш! – выругался Айрленд. – Пил наш ром, жрал нашу свинину, а потом продал! Наверняка он!

Глаза Мартина сверкнули.

– Значит, «Амелия» близко стоит… Атакуем? Прямо сейчас?

– Нет. Стерегут крепко. Нам не проплыть полторы сотни ярдов незамеченными. Всех положат, прямо в воде.

– Что же делать?

– Пока не знаю, – с угрюмой гримасой молвил капитан. – Нужно выспаться. Хорошие мысли приходят во сне.

У костра воцарилось молчание, только потрескивали ветки в пламени да хрипло, с присвистом, дышал Батлер. Внезапно Шелтону показалось, что он раскрыл глаза. Потом в горле умирающего заклекотало, и он выдохнул:

– Ррр… р-рому…

Питер склонился к нему.

– С такой раной спиртное убьет тебя, Дерек.

– Я… и так… умираю… Р-рому!

– Он хочет что-то сказать, и ром его поддержит, – молвил боцман, доставая флягу. – С вашего дозволения, сэр… пусть глотнет… в последний раз…

Батлер смог сделать четыре глотка и вроде бы приободрился. Его глаза раскрылись шире, голос стал ясным.

– Темно, плохо вижу… Пит… Ты здесь, Пит?

– Да, Дерек, я рядом.

– Наш корабль… не отдавай Таунли… лучше пусть сгорит… сам сожги…

– Я бы сделал это, но еще не знаю, как.

– «Амелия»… близко к берегу… Пит, Пит!.. Я слышал это?.. Или бредил?..

– Ты все услышал верно, Дерек. До «Амелии» полторы сотни ярдов, не больше.

– Дистанция мушкетного выстрела, – отчетливо проговорил Батлер. – У палубных пушек стоят бочонки с порохом. По два у каждой, ближе к корме. Если их не убрали… – На губах умирающего показалась кровь, и он прохрипел: – Рому… еще рому…

Том Белл поднес к его рту флягу, но теперь Батлер пил с трудом и сделал только один глоток.

– В Порт-Ройяле… в церкви… помолитесь за меня… за нас всех… – прохрипел он. – Просите, чтоб не держали нас долго в чистилище… Cто лет… сто лет хватит по грехам нашим… Так я думаю, а прочее… прочее – в воле Господа…

Он вздохнул, закрыл глаза и умер.

Четверо мужчин сидели над его телом в оцепенении, что всегда охватывает свидетелей смерти. Человек, который только что дышал и говорил, мучался, но все же был живым, вдруг превращается в ничто, в мертвую груду костей и плоти. Несомненно, в этом таился секрет, ведомый лишь Богу; лишь Он знал, чем отличается жизнь от смерти и почему люди не вечны, а должны уходить. Но кроме этой тайны имелась и другая: если уж сделал Господь человека смертным, то почему не только старость была причиной гибели?.. Смерть в преклонном возрасте – судьба, а остальное – случай, и им, по недосмотру божества, распоряжались люди, несущие друг другу гибель при помощи свинца и стали, воды, огня, веревки, яда и разными иными способами. Бог был милосерд и всеведущ, однако это допускал. Возможно, хотел проверить, сколь долго и как сильно люди будут тешить дьявола.

В темноте раздался резкий гортанный голос. Молитва или песня была короткой и оборвавшейся так же внезапно, как началась. Подняв голову, Шелтон заметил лишь неясный силуэт во мраке – старый индеец стоял спиной к костру, делая какие-то странные жесты. Будучи мудрецом, посвященным во множество тайн, он, вероятно, мог увидеть, как отлетают души умерших, и разглядеть предстоящую им дорогу. Куда она вела для Дерека Батлера? Вряд ли в рай, но хорошо бы не в ад.

Чувство огромной потери охватило Питера Шелтона. Он наклонился, поцеловал Батлера в лоб и встал, озираясь. Где-то во тьме была Соледад, и скоро он ее нашел, у другого костра, рядом с ее сундучком и ларцами. Она сидела на земле, завернувшись в плащ. Капитан опустился рядом.

– Почему вы не спите, донья Соледад?

– Мне нужно подумать, дон Педро.

– О чем же?

– О ваших словах. Вы сказали: теперь, потом и до самой смерти… Такие речи много значат для женщины.