Блейк Крауч - Сосны. Заплутавшие

Лицо Пилчера как будто расслабилось.

– Услышать от тебя такое, Итан… Ничто не могло бы сделать меня счастливее, чем то, что ты полностью в деле. Мы работаем вместе, втроем. Для меня так важно располагать твоей безраздельной преданностью и доверием, и я еще столького тебе не рассказал… Стольким хочу поделиться… Но я должен знать, что ты действительно со мной.

– Бэллинджеров надо взять живьем, – сказала Пэм. – Ты с самого начала должен разъяснить это чиновникам, иначе наших гостей прикончат в каком-нибудь переулке. Чтобы все поняли, что именно мы пытаемся донести, они должны умереть в кругу Главной улицы. Смерть их должна быть кровавой и ужасной, чтобы все члены их группы поняли, какова цена непослушания.

– Я буду наблюдать, как ты руководишь «красным днем», – сказал Пилчер. – Твое поведение нынче ночью станет большим шагом на пути установления между нами настоящего доверия.

Он допил кофе и встал.

– Ступай домой и поспи, Итан. Днем я пришлю в город мистера Митера, чтобы тот вшил тебе обратно чип.

Пэм улыбнулась.

– Господи, как я люблю «красные дни», – сказала она. – Даже больше, чем Рождество. И подозреваю, что горожане тоже их любят. Вы знаете, что некоторые из них хранят в своих шкафах костюмы для большой ночи? Разукрашивают их узорами из ножей и камней… Всем нам время от времени надо чуток сходить с ума.

– Ты считаешь, что убийство двоих из нас – это «чуток сходить с ума»? – спросил Итан.

– В конце концов это у нас получается лучше всего, разве нет?

– Надеюсь, что нет.

– Лично я, – сказал Пилчер, – ненавижу «красные дни». Но если подумать, там, внизу, мои люди, и, как бы тяжело это ни было, я знаю, что им нужно. Бесконечная идеальная жизнь свела бы их с ума. В каждом идеальном маленьком городке, если копнуть, отыщется что-нибудь уродливое. Не бывает снов без ночных кошмаров.

Глава 20

Итан вошел в свой темный дом, включил воду в ванной внизу и поднялся в спальню.

Тереза спала под грудой одеял. Он наклонился и прошептал ей на ухо:

– Присоединись ко мне в ванной.

Вода ванной – вот и все, что было в доме горячим, но то был восхитительный жар.

К тому времени, как Тереза спустилась, комната наполнилась паром. Он затянул зеркало над раковиной и окно над ванной. Из-за него штукатурка выглядела запотевшей.

Тереза разделась, шагнула в воду и опустилась между ног Итана.

Теперь, когда они оба были в воде, между поверхностью воды и краем ванны остался всего лишь дюйм. Теплый туман был таким густым, что Итан почти не видел раковины.

Ногой он повернул кран так, чтобы ванную комнату заполнил шум бегущей воды, и притянул Терезу к груди. Даже в жаркой комнате ее кожа была прохладной на ощупь. Ее ухо было возле самых его губ, и это было такой идеальной позой, чтобы поговорить с ней, что Итан сам не понимал, как это не приходило ему в голову раньше.

Их окутывал пар.

– Люди Кейт не убивали ту женщину, смерть которой я расследую, – сказал Итан.

– Тогда кто ее убил?

– Или Пэм – она работает на Пилчера – или сам старик.

– Убил собственную дочь?

– Я не знаю этого наверняка, но, как бы то ни было, сегодня будет «красная ночь».

– Для кого?

– Для Кейт и Гарольда.

– Иисусе… И ты, как шериф, должен будешь им руководить.

– Верно.

– И ты не можешь его остановить?

– Я не хочу его останавливать.

– Итан.

Тереза повернула голову и посмотрела на него.

– Что происходит?

– Лучше тебе не знать.

– Ты имеешь в виду – на случай, если тебе не удастся все провернуть?

– Да.

– И как велика такая возможность?

– Очень велика. Но мы говорили об этом прошлой ночью. Я пообещал тебе, что все исправлю, даже если это означает риск потерять все.

– Знаю. Просто…

– Разговоры – одно, а когда покрышки и в самом деле плавятся о дорогу – другое. Между прочим, Пэм о нас знает. О том, что мы выходили прошлой ночью.

– Она кому-нибудь рассказала?

– Нет, и бьюсь об заклад, что не расскажет – по крайней мере, до «красного дня».

– Но что будет, если расскажет кому-нибудь после?

– После ближайшей ночи все это будет уже неважно. Но… Послушай, мне необязательно это делать. Мы могли бы со всем смириться. Прожить остаток дней как хорошие маленькие горожане. Я буду шерифом. В таком варианте будут свои преимущества. У нас здесь нет ипотеки. Нет счетов. Нас всем снабжают. Раньше я работал каждый день допоздна. Теперь я всегда прихожу домой к ужину. Мы больше времени проводим вместе, по-семейному.

Тереза прошептала:

– Часть меня гадает, смогу ли я на это купиться, знаешь ли. Просто угомониться. Но это не будет жизнью, Итан. Не на таких условиях.

Она поцеловала его мягкими от пара и тепла губами.

– Поэтому делай, что должен, и просто знай – что бы ни случилось, я люблю тебя и за последние двадцать четыре часа чувствую себя ближе к тебе, чем за последние пять лет нашего брака в Сиэтле.

После полудня снег исчез.

Итан стоял под голубым зимним небом возле забора, окружавшего школу.

Дети текли из кирпичного здания, вниз по ступенькам. Он заметил Бена, который шел с двумя друзьями – за спиной у них висели рюкзаки, мальчики разговаривали и смеялись. Каким нормальным все это казалось… Ребята выходят из школы после учебного дня, только и всего.

Бен дошел до тротуара, все еще не замечая отца.

– Эй, сын! – окликнул Итан.

Бен остановился, его друзья – тоже.

– Папа. Что ты тут делаешь?

– Просто захотел забрать тебя сегодня после школы. Ты не против пройтись со мной до дома?

Непохоже было, чтобы мальчик хотел пройтись до дома с папой, но Бен вежливо скрыл свое смущение.

Повернувшись к друзьям, он сказал:

– Я пересекусь с вами сегодня попозже, парни.

Итан положил руку Бену на плечо.

– Как насчет того, чтобы отправиться в твое самое любимое в мире место?

Они прошли четыре квартала до Главной улицы, пересекли улицу и приблизились к кондитерскому магазину под названием «Сладкоежка».

Несколько школьников опередили их – группки мальчиков и девочек паслись у сотен стеклянных банок, полных жвачек-шариков, жевательных конфет, конфет «Свит тартс», «Пикси стикс», жевательных резинок «Край-бэйби», сладостей «Джолли Ранчерс», «Джобрейкерс», M&M’s, «Старбёрст», «Пез», «Скиттлз», «Сауэр пэтч кидс», «Nerds», «Смартиз», «Атомик файрболлз» – в коллекции не была упущена ни одна из главных портящих зубы сладостей.

Итан знал, что это, как и все остальное, хранилось на складе в консервации. Но ему невольно подумалось: если что-то и могло продержаться без изменения две тысячи лет, так это «Джобрейкерс».