Дмитрий Калюжный - Эквиполь инженера Шилина

Накануне Боб размышлял, не купить ли ему новую машину. Такую, с багажником подольше. Тогда он мог бы закупить кое-какие полезные приборы в ИОФАНЕ, у генерала Чеснокова в ОАО «Росконверсторг» и на рынке в Зеленограде, сразу загрузить в неё и продолжить свои исследования мономагнетизма. А потому утром, собираясь в институт, взял денег с запасом. Целую барсетку. Теперь, сделав из разговоров с Аликом и Никодимычем вывод, что его ищут всерьёз, он засомневался, стоит ли вообще оставаться в России, не лучше ли побыстрее навсегда улететь на тот красивый остров, что он отыскал в Тихом океане. У него есть ещё время до назначенного королём Бомонзой срока…

Приоткрыв барсетку, Боб незаметно для Сурина потрещал пачкой стодолларовых купюр толщиной с ногу и задумчиво сказал:

– За три тысячи рублей очищайте-ка вы, Никодимыч, космос от мусора сами…

Глава девятнадцатая

1.

Эрнесто – блондин лет под сорок, в молодые годы получил прозвище «Саксофонист». Понятно, что из-за музыкальных своих пристрастий. Не то, что он так уж сильно от джаза фанател, но всё же всегда, и даже при проведении боевых операций, в ухо его был вставлен наушник, и слушал он… кто угадает?.. – правильно, биг-бэнд Диззи Гиллеспи. Он говорил, бывало, друзьям по подпольной борьбе, что и сам способен сыграть на саксе, хотя сакса у него никто не видел. Когда империалистическая свинья Билл Клинтон вылез на телеэкраны всего мира с саксофоном, Эрнесто перестал хвастаться своим умением. Глубокая обида за джаз поселилась в душе революционера!

Родился он в Германии в мае 1970-го, и считал, что это не случайно. Как раз тогда самые достойные люди страны объединились в RAF[16]. 14 мая 1970 года Ульрика Майнхоф организовала побег Андреаса Баадера из тюрьмы, и вскоре в анархистском журнале «Агит-883» появилось первое коммюнике RAF, содержавшее призыв: «Вооружённое сопротивление началось, создавайте Подразделения Красной Армии!»

Да-а, это были люди. Добрые, отзывчивые, пытавшиеся делом помогать другим! Они открывали библиотеки и детские приюты; а система наводняла книжный рынок порнографией, и развращала детей из тех приютов. Чтобы сломать эту систему, пришлось добрым и отзывчивым, принципиальным противникам насилия браться за оружие!

Первые городские партизаны были в возрасте родителей Эрнесто. Их эпопея казалась ему древней историей, тем более, что Ульрику Майнхоф власти незаконно повесили в тюрьме, когда ему было шесть лет, а других вождей партизан тайно расстреляли в их камерах. Он и не знал тогда об этом. А когда подрос, узнал от родной тётки Эльзы, примкнувшей ко второй волне движения. Кроме Эльзы, в их семье никто в RAF не входил, но несмотря на это его маму и папу прессовали по полной программе, сея в его юной душе гроздья ненависти ко всяким властям.

Ему было двенадцать лет, когда похватали и посадили в тюрьмы вождей RAF второго поколения, включая тётю Эльзу. Ему было четырнадцать, когда объединились немецкая RAF, французский «Аксьон директ», итальянские «Красные бригады», бельгийские «Борющиеся коммунистические ячейки». Третье поколение борцов вело вооружённую борьбу против НАТО и американского империализма, отстреливая высших политических руководителей, но он не мог в этом участвовать! Тётя Эльза сидела в тюрьме, а кроме неё он не имел связи с кем либо.

Никто, глядя со стороны, и в голову бы не взял, какие страсти и планы скрываются в этом улыбчивом и вполне благополучном мальчугане. Университет; джаз; девушки. Чего ещё? Ах, да, иностранные языки! Он их выучил пять, а лучше всего освоил испанский, язык команданте Фиделя и компаньеро Че. Услышав в апреле 1992-го заявление RAF о прекращении вооружённой борьбы в Европе, он плюнул на всё и уехал в Латинскую Америку. Там-то он и взял себе новое имя, превратившись из Герхарда в Эрнесто.

Весть о том, что борьба в Европе всё-таки продолжается – тогда бойцы RAF взорвали новёхонькую тюрьму под Дармштадт-Вальтерштадтом, – застала его в Мексике, где он пытался воодушевить на бой вялых последователей Эмилиано Сапаты. А потом было знакомство с Агатой, акции в разных странах… На его глазах Агата из простой наивной девчушки выросла в истинную звезду международного революционного движения. И как он когда-то отринул идею индивидуального террора, так она теперь отказалась от массового террора в пользу объединения всех антиимпериалистических сил под единым руководством. И взяла его с собой, и указала цель: нашему общему делу нужны инженеры с их мощными изобретениями, с помощью которых мы возьмём империалистов за глотку.

В общем, Эрнесто был серьёзным парнем, умным и аккуратным. И к полученному заданию: создать в Чернигове Фонд поддержки науки, – отнёсся ответственно. Окрестности Чернигова он уже знал. Пока Агата, прикидываясь испанской меценаткой Камиллой, налаживала дело в Минске, пока ездила в Турцию и другие страны, пока закупала оборудование для их Фонда в Москве, он тут облазил все леса. Трижды переходил границу с Россией, и дважды – с Белоруссией. Завёл себе друзей среди лесников, среди фермеров и даже милиционеров…

2.

Сразу после приключений возле дома Шилина Камилла развернула бурную деятельность. Для начала она отзвонила нескольким соратникам в разных странах и вызвала в Москву компаньеро Эрнесто, чтобы он вывез закупленное ими оборудование. Эрнесто, сидючи в Чернигове в новом Фонде поддержки науки, быстро осваивал русский язык. Затем объявила, что сами они сопровождать груз не будут, а Ивану следует немедленно мчаться покупать авиабилет до Праги, где они поменяют документы; сама же с Богумилом отправилась к генералу Чеснокову проверять оборудование. Но генералу она про Прагу не сказала, а попросила вписать в транспортные накладные другого сопровождающего, потому что ей, дескать, срочно надо лететь в Испанию.

Иван, помимо покупки билетов, смотался в общагу для нелегалов, куда они, сунув в лапу коменданта две сотни баксов, вселились раньше, назвавшись той же фамилией, под которой въехали в страну: супруги Ионеско, – забрал вещички и распрощался. Ближе к вечеру он встретил в аэропорту Эрнесто и отвёз к фонтану у Большого театра, где Камилла объяснила тому маршрут и порядок перегрузки оборудования. Сделать это надо было до границы с Белоруссией, поскольку ни в какой Минск оно не должно было попасть, а отвезти его Эрнесто должен был всё в тот же Чернигов. За это время Иван съездил с Богумилом к его гостинице и подождал, пока тот выписался.

Уже затем они все вместе приехали в Росконверсторг, где их терпеливо дожидался генерал Чесноков. Ещё раз проверили транспортные накладные и отправили машину в путь, а генерал вызвался лично проводить Камиллу в аэропорт. «Ах, милая сеньора, можем ли мы питать надежду, что вы ещё посетите нас…», – бормотал он по пути, с сомнением поглядывая на молчаливого Ивана и принимая его за охранника. Камилла еле-еле сумела избавиться от него в аэропорту, не желая, чтобы он прошёл с ними к стойке регистрации. Вдруг бы его удивило, что билеты у них на Прагу, хотя ему сказали, что летят в Испанию! Да к тому же билеты вовсе не на имя синьоры Камиллы Гомес, а на какую-то Ионеско.