Андрей Николаев - Русский экзорцист (Отчитывающий)

- Я не могу с женщинами. После ранения не могу, - глухо сказал мужчина, - с моим лицом...

- А я что, мать Тереза, что ли?

Разговаривая, они спускались по переулку. Алик шел, небрежно роняя слова через плечо. Мужчина, припадая на правую ногу, старался не отстать от него. Вашков, держась в тени, следовал за ними.

- Ну, постой, - мужчина схватил парня за рукав, - оставь хотя бы телефон...

- Ага. И жопу на ночь.

- ...я найду деньги...

- Со своей пенсии по ранению, что ли? - Алик явно издевался. - Слушай, капитан, а если бы ты дожарился в том БМП до корочки, больше бы платили?

Мужчина сгреб его рукой за отвороты пиджака и, вздернув на цыпочки, приблизил к своему изуродованному лицу.

- Ну, ты паскуда! Как я тебя сразу не разглядел. Предупреждали меня... эх, руки марать не хочется. Пшел отсюда.

Алик отскочил, поправил шейный платок и, часто оглядываясь, поспешил прочь.

- А не хочется - не марай, - крикнул он издали.

Мужчина присел на прямо на бордюр тротуара, обхватил голову руками и замер, уставившись в землю. Со стороны украинского посольства в переулок, визжа покрышками, влетела "шестерка". Пискнув тормозами, она остановилась возле мужчины. Он взглянул на автомобиль, отвернулся и закурил. Из машины вышла высокая стройная женщина в светлом платье, перетянутом широким поясом. Волосы ее были кое-как заколоты в пучок на затылке. Подойдя к мужчине, она присела на корточки и попыталась заглянуть ему в лицо.

- Это я, - голос у нее чуть дрожал, речь была сбивчива и сумбурна, - а я тебя везде ищу. Охранник в "Обезьянах" сказал, что ты ищешь Алика, а он сюда поехал, вот я и...

- Мы не сможем жить вместе, Вера. Оставь меня, наконец, мне не нужна жалость. Я не смогу..., на нас смотреть будут, как..., - нервно затянувшись сигаретой, мужчина махнул рукой.

Женщина присела на бордюр рядом с ним.

- Какая жалость, дурачок? Какая жалость? Десять лет вместе, я же ждала тебя с войны и плевать мне, кто как смотреть будет!

Она встала голыми коленями на серый асфальт, притянула к себе его голову и он уткнулся лицом ей в шею. Плечи его затряслись.

Вашков, сцепив зубы, прошел мимо. Он увидел, как Алик свернул перед МХАТом к Тверскому бульвару и ускорил шаг, на ходу навинчивая глушитель. Сзади хлопнула дверца машины. Он оглянулся. "Шестерка", мигнув поворотником, выехала на Тверскую. Переулок был пуст.

- Эй, Алик, постой, - крикнул Вашков.

Парень, вихляя бедрами, перебежал проезжую часть и обернулся. Вашков, широко улыбаясь и держа руку с пистолетом за спиной, не спеша шел через дорогу.

- Я уж думал, не найду тебя, - радостно сообщил он.

- Я тебя знаю? - спросил Алик, щелчком отправляя сигарету за плечо на дорожку скверика.

- Вряд ли. И я тебя не знаю, но надеюсь узнать поближе.

Алик оценил дорогую одежду, массивный браслет на руке незнакомца и жеманно повел плечом.

- Надежды юношей питают, папаша. Я мальчик дорогой.

- А я в курсе, - покладисто сказал Вашков, подходя вплотную, - ты кредитные карточки берешь?

- Чего? - оторопел Алик.

- Или только за щеку принимаешь? - Вашков ткнул ему стволом "ТТ" в живот, - а ну, падаль, отойдем-ка сюда, - он толкнул оторопевшего парня к кустам, отделявшим посыпанные песком дорожки скверика от чугунной ограды.

- Ты чего, отец, говна объелся? Да ты знаешь, с кем я...

Вашков ударил его в лицо рукояткой пистолета. Из рассеченной щеки потекла кровь. Алик взвизгнул и, повернувшись, бросился прочь. Вашков сделал шаг и носком ботинка врезал ему по щиколотке. Ноги Алика заплелись, и он рухнул в траву, проехавшись по ней лицом. Не вставая, он оглянулся. Половина лица его была в земле, губы тряслись. Отталкиваясь ногами, он пытался отползти от подходящего вразвалочку Вашкова.

- Так это ты тот самый псих...

Вашков рассчитанным движением ударил его ногой в лицо, разбив губы. Алик опять взвизгнул.

- Что ж ты того, обгорелого, не замочил? - давясь кровью и слезами, спросил он, - тоже ведь голубой!

- Он мужик, он опомнится. С ним рядом такая женщина, что он не пропадет, - Вашков расстегнул ширинку, - а ты, падаль, сейчас займешься знакомым делом. С любовью и прилежанием. Потому что если мне не понравится...

- И ты меня отпустишь? - Алик не верил своему счастью.

- Конечно, - легко согласился Вашков.

Конечно нет, закончил он про себя. Он представил, как нажмет кнопку выкидного ножа и взрежет эту тонкую шейку от уха до уха. И еще одним ублюдком станет меньше. Они не должны жить и не будут, и пока я смогу вас давить...

Алик встал на колени, снял с шеи платок, вытер рот и, наклонившись, взял распухшими губами его вялый член. Вашков собрал в горсть его растрепанные волосы и слегка ткнул стволом пистолета в шею под подбородком.

- Мне кажется, ты не сделаешь мне больно, а?

Алик замычал, мотая головой.

Вашков ощутил долгожданное возбуждение. Алик, закрыв глаза, со знанием дела сдвинул губами крайнюю плоть с головки члена, и Вашков почувствовал, как знакомая дрожь поднимается по телу. Он повернулся боком к освещенной проезжей части бульвара, чтобы свет падал на лицо Алика, ускорившего, в порыве энтузиазма движения губ, как вдруг тот замер, уставившись ему за спину.

- Ну, ну, не огорчай меня, - надавив пистолетом в шею, посоветовал Вашков.

Парень смотрел мимо, не реагируя на слова, и Вашков увидел, что глаза его от ужаса вылезают из орбит. Он нервно оглянулся и у него перехватило дыхание. Из тени старой липы, к нему неслышно, будто скользя над травой, двигался кто-то в черной, будто клубящейся дымом мантии. Свет фонарей таял и исчезал касаясь, его одежды, оставляя видимым лишь расплывчатый контур. Бледное, едва проступавшее в тени накинутого на голову капюшона лицо поражало отрешенностью и безразличием. Тем не менее Вашков понял, что это за ним. Он бы не смог объяснить свою уверенность, просто была какая-то подсознательная убежденность, что незнакомцу в мантии нужен именно он. Не этот стоящий на коленях скулящий пидор, а именно он, Петр Вашков. Выбрасывая в сторону врага руку с "ТТ" он развернулся и почувствовал, что двигается слишком медленно, словно его окружал связывающий движения плотный туман. Сырой и холодный туман, пропитавший одежду и ползущий по телу миллионами личинок, стремящихся проникнуть сквозь кожу. У него был только один выстрел, больше ему сделать не позволят. Один выстрел и один шанс. Удлиненный глушителем ствол пистолета поднялся на уровень бледного лица, заполнившего, казалось, весь мир. Плавно и уверенно Вашков нажал на спуск. Время замедлилось. Отдача подбросила ствол "ТТ" вверх, и Вашков увидел пулю. Крутясь вокруг своей оси, она продавливала воздух, оставляя за собой кильватерный след, словно летящий по воде парусник. Надрезанный крест-накрест кончик пули вошел точно в переносицу между белесых немигающих глаз. Вашков облегченно выдохнул, зная, что надрезанный кончик пули раскроется лепестками. Что голова незнакомца лопнет, словно перезрелый арбуз, и разлетятся корками кости черепа, брызнув красным и серым.