Виталий Овчаров - Жестокие истины (Часть 1)

  -Не надо! - сказала она.

  -Чего там... - бормотнул Элиот невнятно и снова потянулся к ней.

  Но Альгеда всё сильнее отталкивала его, и он, наконец, отошел с горящими от смущения ушами. После этого все его сомнения рассеялись. Прятаться в доме Стабаккера не имело смысла. И он должен разыскать мастера Годара...

  -Не уходи, пожалуйста! - сказала она, наблюдая за его сборами.

  Элиот понял, что она испугалась, как бы он не обиделся на ее отказ, и ему стало смешно.

  -Я вернусь! - пообещал он.

  В голосе его не было должной уверенности, и тогда Элиот притянул Альгеду к себе и шепнул ей на ухо:

  -Я вернусь...

  Два простых слова сокрушили ту стену, которая только что начала расти между ними. Она поверила ему сразу и знакомым движением уткнулась лицом ему в грудь. Он ушел, унося с собой ощущение тепла на своей коже от ее дыхания. И даже вид подвешенных за ноги мародеров не смог уничтожить это тепло.

  У ворот "Доброго Кравена" толпились какие-то простолюдины, судя по виду, то были подольники. Один из них держал под уздцы красавца-жеребца в богатой сбруе. Элиот подивился тому обстоятельству, что какой-то воробей в полушубке может быть хозяином такого великолепного коня. Через минуту всё выяснилось. Конь, конечно, был офицерский, а у ворот стояли денщики. Во дворе гостиницы прямо на ступенях расселись два благородных дворянина и, обнявшись, пели задушевными голосами. При появлении Элиота один из них сказал другому:

  -Поглядите-ка на этого малого, сударь! Его отец, должно, воевал с нами.

  -К чертям отца! - заплетающимся языком выкрикнул другой, - Я сам отец!

  Когда Элиот проходил мимо, он ухватился обеими руками за его сапог, и дернул на себя. Элиот остановился, не зная, что делать. Офицер захохотал, прижавшись небритой щекой к голенищу. Он был невменяем.

  -А не навестить ли нам капитана, сударь? - сосед толкнул его в бок.

  -Э? - спросил офицер и отпустил Элиота.

  Парень не стал искушать судьбу и поспешно вошел внутрь. Здесь был самый настоящий разгром. Дверь в чулан, изрубленная саблями, висела на одной петле. Пол был загажен конским навозом. В бардахском ковре, изображающем танцующую деву, прожжена огромная дыра.

  Элиот остановился, с сомнением глядя на лестницу, ведущую на второй этаж. Оттуда доносились пьяные выкрики, звон гитарных струн и женский визг: господа офицеры развлекались. Идти наверх Элиоту не хотелось. На его счастье из поварни высунулась лысая голова и уставилась на Элиота грустными глазами. Это был хозяин гостиницы. Он очень обрадовался своему бывшему постояльцу, и чуть ли не силой затащил Элиота к себе.

  -Они поили меня! - жаловался он плачущим голосом, - И если бы пивом, господин ученик! Нет - можжевеловой водкой! Посмотрите на мое лицо: на кого я стал похож! У меня до сих пор голова болит! А потом они привели полдюжины шлюх, и заставили меня развлекаться вместе с ними! Хорошо еще, что я жену на Лисий остров отправил, она не перенесла бы такого позора!

  Неожиданно он замолчал, а его указательный палец уткнулся в потолок:

  -Слышите?

  Там двигали мебель.

  -Полковник, пожалуйте на трон! - закричали сразу несколько пьяных голосов, и тут же потонули в хохоте.

  -Пропал "Добрый Кравен"! - вздохнул хозяин, - Теперь это какой-то бандитский притон! А ведь я так заботился о репутации заведения!

  Видно было, что события последних дней дались ему нелегко. Прежде Элиот никогда не видел его без шляпы. Но шляпа куда-то исчезла, и теперь багровая хозяйская плешь пускала зайчики, пойманные от камина. Мокрые седые волосенки грустно приникли к ней. Под воспаленными глазами набрякли дряблые мешочки, и дрожала там, не уставая, тоненькая жилка.

  -Я бы хотел узнать о господине лекаре... - осторожно сказал Элиот.

  Лицо хозяина оживилось:

  -Вот - достойный человек! Кстати, а что с ним?

  Элиот понял, что трактирщику ничего не известно о судьбе мастера Годара. Из расспросов выяснилось, что лекарь не появлялся в "Добром Кравене" с самого дня штурма. Его имущество было разграблено солдатами, а карету и меринов господа офицеры "реквизировали" именем Ангела.

  -Может, он в больнице? - рассеянно спросил Элиот.

  -Больница сгорела, это я точно знаю! - заявил хозяин уверенно, - Люди говорят страшные вещи о том, что там происходило!

  -Благодарю вас! - сказал Элиот и собрался уходить.

  -Погодите, господин ученик! Может, выпьем по кружке пива?

  -Нет, мне надо идти! - ответил Элиот, отклеивая цепкие пальцы хозяина от своего локтя.

  Итак, в гостинице мастера Годара не видели, а больница обратилась в пепел. Если лекарь не убит, и если не попал в плен, то оставалось только одно место, где он мог находиться: лаборатория в порту. Подхваченный бурными событиями, Элиот не бывал в лаборатории больше месяца, да и мастер Годар основательно забросил ее, хотя и продолжал платить за аренду. Должно быть, за это время там всё покрылось толстым слоем пыли. Но уцелела ли сама лаборатория? Порт подвергся опустошительному разгрому - там, говорят, камня на камне не осталось.

  Худшие опасения Элиота начали оправдываться. На подходе к порту ему попалось несколько обглоданных псами лошадиных трупов. В самом порту был полный хаос. Бревна, телеги, бочки, ящики, груды битых горшков - всё это горами громоздилось друг на друга среди складов и конторских зданий, ощерившихся выбитыми окнами и дверьми. В одном месте на земле было разлито целое дегтярное озеро, и оттуда торчала вверх лаково лоснящаяся черная рука с судорожно скрюченными пальцами. У причалов в тонкий пока еще ледок вмерзли другие трупы. Здесь сновали рыбацкие лодки: несколько солдат и согнанные отовсюду кравники долбили лед пешнями, выковыривая из него мертвецов.

  Элиот стороной обошел опасное место и перелез через завал из ящиков. Отсюда он увидел квадратное здание лаборатории. Широкие амбарные ворота были выломаны, а створки аккуратно прислонены к стене. Порывы ветра трепали холстину, прикрывающую выбитое оконце. Не будь этой холстины, Элиот решил бы, что лаборатория необитаема. Но кто-то же должен был ее повесить! С внезапно забившимся сердцем, он вошел внутрь.

  Человек, до подбородка укрытый войлочным одеялом, лежал в самом дальнем углу лаборатории. Другое точно такое же одеяло, брошенное прямо на пол, служило ему постелью. Неподвижность тела наталкивала на мысль, что он давно мертв, но Элиот слышал его хриплое дыхание даже сквозь зывывание ветра. И еще одна деталь бросилась парню в глаза: оплывшая свеча, стоявшая в изголовье, и знакомый башмак рядом с ней.

  Это мог быть мастер Годар, но вполне мог быть и какой-нибудь проходимец, которого лекарь по доброте душевной подобрал под забором и приволок сюда, в лабораторию. А сам, значит, ушел раздобыть лекарств. Чего уж там: учитель благодетель известный, с него станется. Ведь занавесил же кто-то окно! Но почему тогда чертов башмак стоит здесь?