Валентин Юрьев - Отбросы

Начинается второй этап блокировки.

Страшно

Обход станции, завтрак, Второй Круг, Первый круг, обход Тюрьмы, тренажеры, обед. Война войной, а обычные дела никуда не денешь. И Спрут не позволит.

Идёт Седьмой Круг.

Все мы устали, последние дни невероятно напряжены и сливаются в одно пёстрое пятно, даже спят сейчас многие не в боксах, а на местах дежурства, кто в пультовой, кто в шлюзовой камере. Я подвожу итоги:

— Блокировка закончена. Приёмная камера готова. Станция подведена на расстояние менее километра к кораблю.

Я говорю тихо, да почти никто меня и не слушает, потому что об этом все здесь присутствующие хорошо знают. Мы все дышим одним и тем же, достаточно услышать полслова, чтобы знать, чем закончится фраза.

— Теперь надо принять решение о демаскировке.

И это все знают. Отдано столько сил, фантазии, творчества и мужества, но пока что мы прячемся, как гной в нарыве, отчасти во вред себе, отчасти для сохранения себя.

Вчера обе группы вернулись живыми и достойны памятника в бронзе, только не надо нам памятников, не до этого сейчас. И бронзы маловато. А потом всё забудется, сколько уже в истории безымянных героев так и остались неизвестными.

Открыться страшно. Страшно получить в лоб удар увесистым военным кулаком. Но ждать дальше бессмысленно, враг может понять нашу игру, может провести проверки и увидеть, что его лишили и оружия и двигателей, то есть его главных преимуществ и тогда его реакция непредсказуема.

Как на фронте, когда всё готово к атаке, надо выйти из окопа. И идти. Иначе враг сам перейдёт в наступление.

Страшно!

Но на фронте есть командир, один решающий, кому идти на смерть. А мы — едины, мы сами себе и командиры и сами то мясо, которое враг будет расстреливать. Как решиться? Голосовать? Но кому отдать право голоса? Военных среди нас нет, охрана не в счёт, там нет солдат, точнее, не так, они все солдаты, но пока перед ними не поставлена свыше задача, они ее не смогут решить. Хорошо хоть чётко содержат себя и полосатиков на казарменном положении.

Женщины будут склонны подольше сидеть в темноте, но в безопасности. Дети…..Не имеют права голоса. За детей страшно!

Хорошо в кино, там главный супер-герой в последнюю секунду перед гибелью решительно делает ужасный прыжок, срывается, цепляется одним пальцем за выступ скалы, рыча подтягивается на этом пальце и побеждает врага. Я всегда не понимал этого. А если бы не уцепился? А если бы последняя секунда произошла минутой раньше? Тогда кино было бы без всякого хэппи энда, то есть его не смогло бы быть.

А в жизни признаки жанра не влияют на исход событий и если герой недооценит опасность, он разобьётся. И всё. Поэтому в ней всё проще и менее романтично. Супер-герой попросту не прыгнет, умножив степень опасности на фактор риска, а предпочтёт искать более надёжные решения.

Каждый в жизни испытал страх первого шага. Их набирается много, этих первых шагов, но, как оказывается, они никогда не кончаются. Все знают, что легко прыгнуть в длину на три метра, находясь на земле, но на высоте трехэтажного дома всё тело сковывается жутким страхом и даже метр перепрыгнуть нелегко, я это много раз испытал в горах, где расщелины бывают глубиной с небоскрёб.

Неожиданно в мыслях возникает картинка из далёкого прошлого: полная идиллия, тихая лесная речка, внешне не таящая в себе никакой опасности, солнце, сосны, стрекозы, байдарка, короче, тихий рай

Я сижу как капитан сзади, гребу, мы плывём под старым разрушенным мостом, течение здесь заметно убыстряется и вдруг кто-то из наших кричит: "Влево! Влево скорей! Там сваи торчат!"

Я врезаюсь веслом в воду и дальше всё изображение движется плавно, сильно растянувшись во времени: брезентовый корпус неустойчивого судёнышка поворачивает влево и ударяется не носом, а боком о большое бревно, хитро спрятавшееся в водяном бурунчике на маленькой глубине, байдарка от удара наклоняется и начинает переворачиваться. Жена, новичок в этом деле, медленно наклоняется вместе с байдаркой, даже не пытаясь сделать корпусом движение для балансировки, она в шоке, в ступоре, а между нами пятилетний малыш, мой сын.

И тут моё тело принимает решение за меня, оно вышвыривает меня из корпуса лодки, при этом нога отталкивается от противоположного борта так, что равновесие восстанавливается, а я оказываюсь в воде и уже руками полностью контролирую устойчивое положение, успевая ещё и весло не потерять.

А если бы я доверился своим раздумьям, то по реке поплыли бы наши рюкзаки… страшно даже подумать…, я бы спасал сына, плюнув на всё остальное, жена, как-нибудь выбравшись из тесного челна, спасала бы себя, а всей команде пришлось бы долго собирать наше барахло по течению реки, вылавливать притонувшую байдарку и хорошо ещё, если её не прижмёт течением ко дну, тогда не оторвёшь….

Все эти мысли проносятся в голове так быстро, что невозможно даже оглядеть всех людей в отсеке и я говорю по праву просто старшего по возрасту:

— Пора открываться.

Никто не возражает, не спорит, решение, внешне правильное и кем-то принятое, всегда легче выполнить, все собственные переживания ложатся на чьи-то плечи. Некоторые в знак согласия кивают, другие смотрят молча. Я делаю паузу, достаточную для того, чтобы самый последний тугодум решился бы сказать то, что сочтёт важным. Однако, гул голосов только усиливается, возражений нет и я решаюсь… Выходим!

— Первый!

— Есть первый!

— Зафиксировать и принять к исполнению следующее:

Открыть батареи, локаторы. Включить освещение. Разрешить радиопереговоры в полном объёме. Провести полную вентиляцию помещений. Провести помывку персонала и затем заключенных по графику. Произвести полную уборку помещений. Шлюзы на Главном кольце пока не открывать.

Направить Капитану Скрэблу послание о том, что мы готовы принять его.

Группа встречи репетирует процедуру, всем свободным — на переработку. К работе привлечь зэков по их желанию, в количестве не более разрешенного.

Биологи пусть скажут, кто им нужен для восстановления.

Оповестить всех исполнителей. Конец связи.

— Первый, есть к исполнению. Конец связи.

Ну, с богом! Перед смертью — хоть помыться! Колёса нашего заснувшего механизма сейчас начнут раскручиваться, засасывая в свою мясорубку всех живых, станция уже пропиталась непереработанными отходами, которые сейчас для нас страшнее товарища Скрэбла.

Ведь ему надо или взорвать нас, что теперь грозит смертью его же собственному кораблю, или взять командование станцией в свои руки. Я думаю, такие полномочия ему даны и он знает код, который подчинит ему Первого.