Юрий Тупицын - Дальняя дорога

Лорка присмотрелся к его лицу и круто сменил тему разговора, благо он уже понял что к чему.

- Послушай, Игорь, а что, если тебе последовать совету Лады?

Дюк непонимающе взглянул на него.

- А именно?

- Отправиться со мной на Кику.

Игорь присвистнул, разглядывая Лорку, видимо, разбирался, не шутит ли.

- Ты для этого и прилетел, рыжий ангел? - проговорил он наконец.

- Дьявол, теперь уже дьявол, Игорь. Я же собираюсь утащить тебя на Кику, а это настоящая преисподняя, судя по всему.

Южное, чуть скуластое лицо Дюка стало сосредоточенным.

- Я и правда мечтал об этом, но справлюсь ли? Дело серьезное, надо подумать.

Лорка видел, что Игорь, как это иногда случалось с ним, немного актерствует, а поэтому сказал суховато:

- Не строй барышню-дворянку, которой кузен предлагает руку и сердце. Время не терпит. Мне нужен ответ немедленно.

- Ишь ты, даже подумать нельзя!

- По-моему, ты уже давно обо всем подумал.

Игорь захохотал.

- Что верно, то верно. Что ж, поступим по рецепту древних храбрецов: вперед, на Кику! - Он помолчал, теперь уж серьезно поглядывая на Федора, попросил: - Если не трудно, введи меня в курс последних событий. Хотя бы коротко.

Лорка отдавал себе отчет, что имеет дело с опытным космонавтом, не раз возглавлявшим экспедиции. Потому со всеми подробностями рассказал Игорю и о своих планах обследования Кики, и о последних событиях вплоть до гибели угнанного с Плутона гиперсветового корабля, и о происшествии с шаровой молнией. Это последнее заинтересовало Игоря больше всего.

- Ты знаком с гипотезой Тоницы? - спросил он.

- Не припоминаю.

- Очень любопытная гипотеза. Выдвинута в середине двадцать первого века, когда было создано несколько различных подобий шаровой молнии и когда окончательно выяснилось, что путей создания подлинной долгоживущей молнии без искусственной стабилизации и внешней подкачки энергии пока не существует даже в перспективе. Тоница на основании анализа огромного количества фактов утверждал, что под понятием "шаровая молния" обобщается целая группа плазменных объектов, имеющих принципиально различное происхождение, структуру и эволюцию. Тоница допускал, что некоторые из этих плазмоидов могут иметь искусственное происхождение - быть вестниками или разведчиками иных цивилизаций. Собственно, это уже другая гипотеза, о так называемых неопознанных летающих объектах. Она имеет древние корни, обширную литературу и... ни одного безусловного фактического подтверждения.

- Это мне известно, - начал было Федор, но Игорь не дал перебить себя.

- Погоди, я еще не выплеснулся до конца. Когда я усердно занимался своей любимой философией космоса, я наткнулся на теорию Сингха Ривейры. Системой строгих уравнений он показал, что так называемая субпространственная телетранспортировка может производиться плазменными объектами с достаточно высокой температурой.

- То есть сначала предмет или нас, грешных, надо преобразовать в плазму, а потом выполнить обратную трансформацию?

- Вот именно!

Лорка задумался и вдруг по какой-то прихотливой ассоциации спросил:

- Послушай, ты за последние дни не получал какого-нибудь странного послания?

- Какого послания? - удивился Дюк.

- Рукописного, на оберточной бумаге.

- На оберточной... - повторил Игорь сосредоточенно и как-то странно взглянул на Лорку. - Ты уверен, что это существенно?

Федор насторожился.

- Неужели получал?

- Представь себе. - Игорь смотрел на Лорку с некоторым недоумением. Получал. И, по-моему, не успел еще выбросить.

Дюк еще посидел на скамье, что-то припоминая, потом поднялся и пошел к кабине, где висела его одежда. Он задержался там куда больше, чем рассчитывал изнывавший от нетерпения Лорка. Вернулся Игорь скорым шагом и, не присаживаясь, спросил:

- Шхуна - это корабль?

- При чем тут шхуна? Записка сохранилась? - нетерпеливо спросил Лорка.

- Шхуна - это корабль, ведь так? - с непонятной настойчивостью повторил Дюк.

- Корабль. Старинный парусный корабль с какой-то там специфической оснасткой.

Игорь сосредоточенно кивнул головой, потом протянул руку и разжал ладонь. На ней лежал сложенный вчетверо клочок бумаги.

- Нашел в кармане брюк дня три назад. Здесь же, в кабине, когда переодевался. Хотел выбросить, но потом решил показать Ладе, да забыл. Так и завалялась.

Рука Лорки дрогнула, когда он брал эту бумажку, годившуюся, казалось, лишь для утилизатора. Развернул. На ней была безграмотная надпись, сделанная корявыми, прыгающими буквами. "Черезсветная шхуна сгорела ошибочным расчетом. Не надо быть спасаемыми. Это есть конец разговоров на знаках. Уходящий совсем последним".

Федор рассказал Игорю, при каких обстоятельствах приходилось ему самому находить такие же бумажки.

- Жаль, - сказал Дюк с искренней досадой. - Жаль, что тебе не пришло в голову как следует разглядеть их. Скорее всего они содержали какие-то сообщения.

- Скорее всего так, - уныло согласился Федор. - Но разве мне могло прийти в голову, что инопланетяне будут общаться с нами безграмотными записками на жалких клочках бумаги!

Игорь усмехнулся.

- Да и мне инопланетные контакты рисовались совсем по-другому. Что-то вроде дипломатического визита или симпозиума с использованием совершеннейших средств информации. Действительность, как и всегда, куда проще и вместе с тем гораздо запутаннее наших домыслов. - Дюк помолчал, сосредоточенно хмуря брови, и уверенно добавил: - Убежден, что, прежде чем обратиться к такому примитиву с записками, кикиане использовали массу других средств связи. Но не имели успеха.

- Если только это не был успех наизнанку, - невесело уточнил Лорка.

- Что ты имеешь в виду?

- Гибель людей на Кике.

- Вот как? А вообще-то вполне возможно. Попытки прямой передачи информации на мозг и на Земле кончались плачевно. Чуть больше, чем нужно, мощность, резонанс с биоритмами мозга - и либо припадок, либо смерть. Игорь вздохнул. - Все-таки чертовски жаль, что ты не обратил внимания на другие записки.

Секунду Лорка рассеянно смотрел на товарища, что-то припоминая, потом не совсем уверенно проговорил:

- Подожди! Думаю, что еще одну записку мы найдем.

И он рассказал Игорю о своем странном разговоре с Тимуром.

8

У домика Тимура Лорка замедлил шаг. Всего неделя прошла, как он был здесь, а все изменилось, все погрустнело вокруг. Поредела роскошная крона раскидистой липы, опавшими листьями была усеяна не только земля, но и чурбаки, служившие стульями, и костер, превратившийся в грязное черное пятно, и синтетическая дорожка, убегавшая в глубь леса. Плавали листья в большой неожиданно чистой луже, равнодушно отражавшей скучные серые облачка и тревожную просинь небесных окон, из которых иногда выбрызгивало солнце.