Алексей Евтушенко - Стража реальности

– Как сказать…

– Правильно ли я понимаю, – не отступал Влад, – что вы решили устроить между нами нечто вроде естественного отбора? Кто выживет, тот и станет хозяином этого самого Внезеркалья?

– Нет, не правильно. Это вы сами решили устроить естественный отбор. А я только предоставил всем равные шансы. Обе ваши цивилизации живут в одной Вселенной, умеют проникать в альтернативные реальности и находятся примерно на одинаковой стадии развития. По-моему, это справедливо, что я не отдаю никому предпочтения. Разве не так?

– То, что не отдаете никому предпочтения, это, наверное, правильно, – мягко заметил Влад. – Хотя не нам судить. Но мне не очень понятен ваш пассаж насчет того, что естественный отбор мы устроили сами. С чего вы это взяли?

– Как это – с чего? – в голосе Оскара слышалось искреннее удивление. – Разве вы сами не начали при встрече друг в друга палить из всех имеющихся у вас видов оружия?

– Э-э… прошу меня извинить, – на этот раз не выдержал Никита. – Но пятиглазые начали первые. Там, возле зимнего сада. Я прекрасно помню. Жаль, что Локоток не умеет разговаривать, а то бы не дал соврать.

– Локоток умеет разговаривать, – сказал Оскар. – В принципе. Но делает это крайне редко. Это я люблю поболтать, есть такая слабость. Думаю, во всем виноват мой возраст. В старости многие становятся болтливы.

– Вот и отлично, пусть Локоток подтвердит!

– В этом нет необходимости. Я все знаю. На самом деле совершенно не важно, кто начал стрелять первым. Главное, что вообще начали. Но если уж мы ратуем за точность и справедливость… В общем, я вынужден вас огорчить. Первыми стрелять начали именно вы, люди. И не просто стрелять, а убивать.

Вот же, черт.

Я достал предпоследнюю сигарету из пачки, закурил и отстраненно подумал о том, что в сумке у меня еще блок, а потом, вероятно, придется бросать курить. Если, разумеется, к тому времени эта фантастическая ситуация не прояснится.

– Как это – мы? – не понял Никита. – Объяснитесь, пожалуйста.

– Да, – поддержал Женька. – Что за наезды, Оскар?

– Это не наезды, – сказал я. – Успокойтесь. Он может говорить правду.

– Я не могу ее говорить, – сварливо уточнил Оскар. – Я ее и в самом деле говорю. Вы, Мартин, первым и убили. Надо же, почти по Достоевскому вышло.

– Вы читали Достоевского? – хмыкнул я.

– Кого я только не читал… Жизнь длинная. Человечество, можно сказать, вообще на моих глазах родилось и выросло.

– Блин, я не учел, что мы попали сюда не все вместе, – сказал Никита. – Мартин, вы не расскажете, как дело было?

– Обязательно, – кивнул я. – Дело в таких случаях всегда одинаковое. В живых остается тот, кто успевает первым нажать на спусковой крючок. Моя реакция оказалась быстрее. В результате пятиглазый умер, а мы с Мартой находимся здесь, среди вас. Кстати, Оскар, вы не подскажете, как на самом деле их зовут, пятиглазых этих? А то воюем и даже не знаем, с кем. Неудобно получается.

– С учетом того, что они вас называют «двуглазыми», зовите уже так, как зовете. Впрочем, сами себя они называют киркхуркхи. Что в переводе означает «люди».

– Люди… – со вздохом сказала Маша. – Кто бы сомневался. Если двуногие и разумные, значит, люди.

– Киркхуркхи, – уверенно повторил Женька. – Почти урукхаи. Я запомнил. Кому надо, обращайтесь, подскажу.

– А кто такие урукхаи? – спросила Марта. – Между прочим, подтверждаю, что выхода у Мартина не было. Этот… урукхай нас бы сжег на месте, не задумываясь. Он уже свой огнестрел поднимал. Но Мартин успел раньше. Слава богу.

– Урукхаи – придуманное название для придуманных же существ, – сказал Женька. – Потом, если сложится, дам тебе книжку почитать. А Мартин, я считаю, абсолютно правильно сделал.

– Экий ты, Женечка, кровожадный, – нежным голосом сказала Маша.

– Правильно или неправильно – это уже неважно, – подытожил Влад. – Главное – сделал. Назад не переиграешь. А значит, придется и дальше играть по тем же правилам. Кстати, насчет правил. Оскар, нас, людей, здесь шестеро. И на шестерых изначально было, как я понял, четыре пистолета. У Мартина, Маши, Никиты и Жени. А сколько этих… пятиглазых урукхаев?

– Было одиннадцать, – сказал Оскар. – Четверых вы убили. Значит, осталось семеро. И все вооружены. Предваряя ваш следующий вопрос, замечу, что условия равны. Ну, или почти равны. Киркхуркхов действительно оказалось больше чуть не в два раза, и оружие их, на первый взгляд, совершеннее. Но у вас быстрее реакция. И вообще вы сообразительнее. Что, собственно, и было продемонстрировано. Можете мне верить или не верить, но будь я азартен и если бы нашлось, где это сделать, то поставил бы на вашу победу. Хотя, повторяю, никто вас и киркхуркхов воевать не заставлял. Сами выбрали этот путь. Я же в данном случае только наблюдатель. Готов даже признаться в том, что не до конца контролировал ситуацию. Обстоятельства, знаете ли. При всех моих возможностях, трудно предвидеть и учесть все. По моим расчетам, соотношение сил между вами и киркхуркхами должно было быть несколько иным. Впрочем, вы и сами прекрасно уравняли шансы. Но готов повторить в десятый раз, стрелять было не обязательно. Можно было и попытаться найти общий язык.

– Ага, – криво ухмыльнулся Женька, – как же. Вы еще нам про великие гуманистические принципы расскажите. Про любовь и взаимопонимание между разумными расами Вселенной. А то мы не знаем, чем заканчиваются поиски общего языка. Все равно кто-то в результате побеждает, а кто-то подчиняется. На равных разговор возможен лишь тогда, когда силы сторон равны. А они, как вы сами только что признались, были не равны изначально. Одиннадцать импульсных ружей – воспользуемся терминами из художественной литературы за неимением иных – против четырех, пусть и очень хороших, но всего лишь пистолетов. А? Смешно мне вас, Оскар, слушать, право слово. Признались бы сразу, что с самого начала знали, чем дело кончится по любому, честнее было бы.

– Я не знал, чем кончится дело, – мне показалось, или в голосе Оскара и впрямь послышались усталые нотки? – Я мог всего лишь предполагать. С той или иной степенью достоверности. Собственно, я не вижу смысла в нашем споре. Вы хотите меня в чем-то обвинить?

– Я хочу всего лишь ясности и понимания, – буркнул Женька. – И не хочу лицемерия и недоговоренности.

– Значит, мы хотим одного и того же, – сказал Оскар.

– Если вы только наблюдатель, то почему помогли Никите? – спросила Маша.

– Потому что он страдал. Поверьте, если бы вы ранили кого-то из ваших противников, я бы тоже помог.

– Но мы никого не ранили, – констатировал Женька. – Сразу убили. Между прочим, Оскар, киркхуркхи знают о нас столько же, сколько и мы о них?