Пол Андерсон - Рыцарь призраков и теней

Что же он проповедует? Чего хотят Древние? Зачем они сделали то, что сделали?

Опять же, это невозможно изложить в немногих словах. Я, конечно, попробую, но уверен, что попытка обречена на неудачу. Может быть, твое воображение сумеет заполнить пропуски. У тебя светлая голова, любимая.

Старейшие, Древние, Строители, Высочайшие, Шень, как бы их ни назвать, — а Джаан не хочет давать им определенное имя, он говорит, что это было бы еще более обманчиво, чем „Каруит“, — появились миллиарды лет назад, вблизи центра Галактики, где звезды самые старые и близко расположенные. Как ты помнишь, наша родная Терра находится в разреженной части спирального рукава Галактики. В те времена многие периферийные звезды еще не возникли, элементы тяжелее гелия были редки, планет, пригодных для жизни, было мало. Когда Древние вышли в космос, они оказались более одиноки, чем мы можем себе представить — нам ведь известно неисчислимое множество обитаемых миров. Древние углубились в себя, целенаправленно, поколение за поколением, стали развивать свой интеллект, поскольку больше общаться им было не с кем… Как бы мне хотелось послать тебе точную запись тех объяснений, что я услышал от Джаана!

Потом что-то случилось. Джаан говорит, что он еще не в состоянии уяснить себе, что именно. Произошел раскол, длящийся уже миллионы лет: не идеологические расхождения, как мы их себе представляем, но возникновение двух различных путей восприятия реальности, оценки ее. Эти учения видят разные цели существования Вселенной. Я не рискнул бы сказать, что одно из них — добро, другое — зло. Можно лишь утверждать, что они несовместимы друг с другом: Янь и Инь, хотя невозможно определить, какое из них Янь, а какое — Инь.[13]

В самом грубом приближении, наши Древние видят цель жизни в распространении сознания, интеллекта, преображении всего материального, слиянии разумов в Единство не только в нашей Галактике, но во всем космосе, так что окончательный коллапс Вселенной станет не концом, но началом. Другие же Древние ищут мистического слияния с энергией… всеобъемлющего ощущения рока… хотя, наверное, и нельзя их по справедливости назвать стремящимися к смерти.

Джаану нравится древнее высказывание, идущее еще с Терры, он говорит, оно очень подходит нашим Старейшим: „Бороться и искать, найти и не сдаваться“.[14] А что для Других? Не „Кисмет“,[15] конечно: это, по крайней мере, предполагает покорность воле Аллаха, а Другие полностью отрицают существование Бога. Нигилизмом их концепцию тоже назвать нельзя: нигилизм означает стремление к хаосу — возможно, как к предпосылке возрождения. Цель Других настолько чужда… Я попробую ее назвать, хотя и знаю, что не прав: они видят в подъеме, упадке и полном исчезновении жизни единственную реальность, а единственную цель — в том, чтобы наиболее гармонично вписаться в этот цикл.

В противоположность этому жизнь, согласно взглядам Старейших, говорит Джаан, создаст в конце концов Бога, станет Богом.

Так что Старейшие внимательно наблюдают за появлением новых разумных рас на планетах, помогают, направляют, иногда даже сами создают их, как, например, дидонцев. Они, правда, не в состоянии уследить за всем: так, они не знали о возникновении человечества. Другие ведь тоже не сидят сложа руки и где только могут вставляют Старейшим палки в колеса.

Между ними не то чтобы война — по крайней мере не война в нашем понимании. Все происходит на другом уровне.

Опять приведу аналогию. Ты можешь оказаться на пороге принятия жизненно важного решения — решения, которое определит все твое будущее. Ты рассматриваешь разные варианты, ты сражаешься с собственными эмоциями — но все это у тебя внутри. Снаружи ничего не заметно.

Однако на исход борьбы на самом деле влияет не только твой рассудок: телесная болезнь порождает болезненные мысли. На клеточном уровне твои лейкоциты и антитела ведут беспощадную борьбу с вторжением чужаков. И исход этого сражения имеет очень даже большое значение для того, что происходит у тебя в голове — для того, какое решение ты примешь. Понимаешь?

Так и тут. То, что совершает разумная жизнь (я имею в виду мыслящих существ в нашем понимании — Старейшие и Другие находятся на постинтеллектуальном уровне), имеет решающее значение. Крошечная песчинка в масштабах Галактики — наш Эней — может склонить чашу весов в нужную сторону. Эффект этого будет расти как снежный ком. Точно так же, как это произошло с космическими путешествиями: сначала одни расы вышли в космос, потом другие — и вот течение истории необратимо изменилось. Если немногие мыслящие виды вступят на совершенно новый путь эволюции, это будет означать, что рано или поздно на него вступят и остальные.

Будет ли это путь Старейших или путь Других? Сломаем ли мы удерживающие нас стены и достигнем ли, хоть и ценой огромных страданий, приобщения к бесконечности? Или пойдем по пути гармоничного и прекрасного полного исчезновения?

Ты понимаешь, что я хочу сказать? Слова „позитивное“ и „негативное“, „активное“ и „пассивное“, „эволюция“ и „нигилизм“, „добро“ и „зло“ в этом контексте ничего не значат. Невообразимо далеко за пределами нашего понимания существуют два противоположных пути восприятия действительности. Который из них мы выберем?

Необходимости делать выбор нам не избежать. Мы можем признать чью-то власть, согласиться на ограничения, выполнять инструкции. Можем пойти на компромисс, можем прожить свою жизнь в безопасности. Это будет победа Других в известной нам части космоса: так случилось, что Homo Sapiens — вид, играющий здесь ведущую роль. Или мы можем выбрать рискованный путь, сражаться за свободу и, если победим, надеяться, что Старейшие возвратятся и поднимут нас, своих детей, на совершенно новый уровень — тогда мы станем чем-то гораздо большим, чем могли бы стать без их помощи.

Так говорит Джаан. Таня, дорогая, я просто не знаю…»

Татьяна подняла глаза от письма. В ее сознании вспыхнуло: «А я знаю. Теперь знаю».

Номи со своими детьми жила в двухкомнатной глинобитной лачуге в нижнем конце Серого Проезда. Нищета мельтешила и галдела вокруг; она не воняла только потому, что запахи грязных тел (вода для мытья была здесь непозволительной роскошью) и помоев немедленно уносились сухим воздухом пустыни. Впрочем, нищих здесь не было: Компаньоны заботились о самых неимущих, давали им такую работу, с которой те могли справиться. Но одетые в лохмотья фигуры заполняли весь этот квартал: всюду шныряющие вопящие дети, женщины с тяжелыми ведрами и корзинами, мужчины, занятые каждый своим ремеслом: поденные рабочие, погонщики мулов, носильщики, грузчики, мясники, красильщики, жрецы, уличные певцы, торговцы, пронзительными голосами предлагающие свои убогие товары. Среди этих облезлых коричневых стен, в лабиринте кривых улочек с утоптанной до твердости железа землей Айвар чувствовал себя более одиноким, чем если бы скова оказался в пустыне Айронленда.