Аркадий Стругацкий - Фантастика-1964
Казалось бы, теперь только и жить. Но вскоре стало ясно, что не так это просто — жить! Да, мы столкнулись с проблемой смерти. Новые образцы роботов, периодически появлявшиеся в лабораториях, делали ремонт более ранних образцов бессмысленным делом. И старики хлынули на свалку!
Тут-то мы в первый раз по-настоящему позавидовали людям. Они-то уж давно познали секрет вечной молодости. Эта несправедливость и навела одного из нас на смелое решение: если мы хотим жить сколько угодно, необходимо новые модели изготовлять в виде человека!..
Новая идея сверкнула как молния. По каждому из роботов прошел тогда такой ток, будто он схватился за линию высокого напряжения. Аргонный ветер в тот день казался удивительно свежим,
ТАЙНА БИОКАМЕРЫ
Сказав последние слова, старик быстро вычислил время. До начала телепередачи из научного центра аргонной планеты оставалось несколько минут. Сфера походного экрана, под которой собралась вся группа, уже слабо фосфоресцировала, настраиваясь на нужную волну. По ее поверхности стремительно мчались тонкие линии. Внезапно они переплелись, рванулись. Тотчас возникли четкие контуры большого зала, до отказа забитого роботами. На возвышающуюся площадку поднялся председатель.
— Друзья! Роботы! — начал он.
В зале стало тихо, как в вакууме. Робот-магнитофон принялся стенографировать.
— Наш дружный коллектив роботов-ученых собрался здесь, чтобы присутствовать при окончании одного из экспериментов по синтезированию человека. Как показывают расчеты, человек обыкновенный (хомо вульгарис) по своей энергетической экономичности значительно превосходит любого из нас. Поэтому нам хотя бы из энергетических соображений выгоднее создавать человекообразных роботов. Да и вообще современный человек по своему развитию стоит гораздо выше нас. Это известно точно. И вот откуда. Вы знаете, что с того момента, как нас покинули люди, они не прислали нам ни одной весточки, хотя по некоторым признакам и наблюдали за нами. И вот совсем недавно от них пришла телеграмма.
Рев, поднявшийся в зале вслед за сообщением председателя, содержал энергию, которой хватило бы для недельного электропитания столичных роботов, — это сработала информация № 1. Робот-магнитофон сломался от звуковых перегрузок в первый же момент.
— Люди сообщают, — продолжал председатель, когда стабилизаторы привели роботов в уравновешенное состояние, — что они прекрасно устроились и опять пользуются роботами, которые подходят им больше, чем мы. Прислан и график скорости совершенствования людей. Ясно видно, что скорость их развития намного превосходит нашу. Когда-то мы научились синтезировать белок. Вы помните и тот радостный момент, когда мы искусственно получили амебу. Теперь перед вами биологическая камера, где минуту назад окончилось формирование пока еще неизвестного существа.
Дверца биокамеры мгновенно распахнулась, изнутри выскочило длиннорукое, волосатое существо, в котором каждый хоть раз побывавший в зоопарке сразу бы признал орангутанга.
Снова зашипели стабилизаторы, успокаивая ученых.
— Человек не получен, — невозмутимо продолжал председатель, — но результат показывает, что мы на верном пути. Конечно, можно уже сейчас наплодить стада обезьян и дождаться, когда они сами собой превратятся в людей. Но это трудный, мучительный путь — как для нас, так и для них. К тому же нет уверенности, что такой естественный человек, созрев, опять не захочет скрыться от нас. Нет, мы сами создадим человека и вложим в него свою информацию номер один — любовь к роботам и механизмам вообще. Мое мнение — эксперименты продолжать…
Старик выключил телевизор, вышел на воздух.
Небо уже почернело, звезды остриями лучей приятно щекотали светочувствительную грудь старика. Легкий бриз накатывал свежие волны озона, и старик чувствовал, как мучительно-сладко разлагаются полимерные шарниры его суставов. Он прислушался к гулу моря, подрегулировал окуляры и опрокинулся в густую влажную траву.
Миллионы светящихся точек подмигивали старику с неба. Где-то на одной из них его братья роботы лихорадочно синтезируют человека. На другой — люди конструируют роботов.
— Да, мой друг, — пробормотал старик, — небо содержит гораздо больше тайн, чем знает наша школьная мудрость… Дважды два — четыре!
ВЛАДИМИР ГРИГОРЬЕВ
КОЛЛЕГА — Я НАЗВАЛ ЕГО ТАК
Гремит будильник. Я открываю глаза, полный надежд, что часы идут на час вперед. Но нет — мой второй будильник показывает тоже семь.
Второй будильник появился после того, как я окончательно понял, что одним меня не разбудишь.
Был момент, когда казалось, что недостаточно и трех.
Просыпаясь, я чувствовал себя еще довольно свежим. Но несколько минут борьбы со сном — и я встаю помятым, мечтающим только о том, как бы снова оказаться в постели. Что делать! — научная работа оставляла для отдыха все меньше и меньше времени.
И дело вовсе не в честолюбии, не в том, что по ночам мне снятся лавры великих. Мне снится другое. Даже дворники моих снов бормочут формулы, подметая мостовые моих снов.
Если не хочешь отставать от тех, кто задает тон в науке, нужно не меньше их и работать. Так что виноваты великие. А спят они — ох, и мало они спят!
Помнится, именно третий будильник заставил меня всерьез задуматься надо всем этим.
— Вот ты, взрослый человек, — говорил я сам себе, — автор многочисленных открытий, изобретатель, неужели ты ничего не можешь поделать с этим унизительным, недостойным, а порой и просто аморальным состоянием, каким является сон? Во сне вас может, переехать автомобиль, побить кучка распоясавшихся хулиганов. Вас вышвырнут с десятого этажа, плюнут в лицо, а вы? Проснетесь, умоетесь — и как ни в чем не бывало. А кому жаловаться?
Эти мысли приходили чаще и чаще, но по-настоящему я взялся за дело только после того, как несколько раз проснулся одетым. Это уж было слишком. И тогда я решился…
Конечно, идти по пути абсолютного избавления от сна одному было не под силу.
Электросон, гравитациосон, радиосон, плоскостопиесон — все эти направления, конечно, рано или поздно приведут к успеху. Многочисленные сотрудники больших современных лабораторий, брошенные на развитие этих направлений, уверены, что через каких-нибудь два—три десятка лет их труд увенчается успехом.
Конечно, для вечности этот срок — мгновение.
Для меня же это мгновение — лучший кусок моей творческой жизни. И если уж наука не дала мне абсолютного заменителя, то над частичным заменителем сна я мог подумать сам.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});