Раду Hор - Путь к звездам

— Да, ты не ошибаешься. Эта планета немногим больше естественного спутника Земли и, также как Луна, почти совершенно лишена газовой оболочки. Меркурий поворачивается вокруг своей оси ровно в столько же времени, как и вокруг Солнца, т. е. 88 земных дней, точно также как Луна, которая за тот же промежуток времени обходит вокруг Земли и поворачивается вокруг своей оси. Поэтому Меркурий обращен к Солнцу, как и Луна к Земле, — всегда одной и той же стороной. Для Меркурия это особенно важно. В самом деле, на стороне, постоянно повернутой к Солнцу, в мире вечного света, температура неизменно держится выше 300°. А на затемненной четверти мороз доходит до абсолютного нуля.

Вследствие таких условий, а также своей малой массы, Меркурий остался без атмосферы. На раскаленной его стороне, газы испарились и рассеялись в межпланетном пространстве, а на стороне вечного холода — замерзли и отложились на поверхности. Если на Меркурии когда-либо существовала вода, с ней случилось то же самое, что и с газами

Я думаю, что ты понимаешь, Вирджил, что в таких условиях никакая форма жизни здесь не возможна!

Они еще постояли немного, глядя на звездное небо, а затем спустились в убежище. Из помещения поста радиотелевидения доносился голос Скарлата, передававшего результаты своих вычислений станции связи на Гепте.

— …итак, повторяю, товарищ Аруниан: эксцентрицитет орбиты — 0,206 753; ее астрономическое наклонение по эклиптике — 7°11 34», специфический вес — 3,81672 грамма на кубический сантиметр… Новая передача данных через 12 часов…

Как только Прекуп остановил аппарат, Скарлат вошел за Матеем в исследовательскую. Там они застали Аполодора Динкэ. Он только что зарегистрировал на магнетонической ленте для микропроекции недавно законченную большую карту Меркурия и теперь проектировал ее на экран.

На полотне экрана четко выделялись особенности поверхности и вариации рельефа.

— Вы выполнили немаловажный труд, закончив картографическую запись планеты Меркурия, — заметил Матей.

— Это была трудная работа, — ответил Скарлат,

— Если бы не товарищ Динкэ, я бы, пожалуй, не довел ее до конца.

С помощью электрического интегратора он еще раз проверил некоторые выкладки и, выбрав один из снимков, послуживших ему материалом для карты, спроектировал его на экран.

— Я только что пришел к интересному выводу, — объяснил он, указывая на одну из подробностей снимка. — Измеряя длину тени этой вершины, я установил, что она самая высокая на освещенной части планеты. Все же она не превышает 968 метров. Довольно мало, если мы припомним, что на Луне, которая несколько меньше Меркурия, есть горы, превышающие 8 километров.

Большая часть раскаленной половины Меркурия, — продолжал Скарлат, — кажется покрытой песком и различными горными породами, ставшими пластичными под влиянием постоянного нагрева; местами должны существовать и вязкие болота.

Что касается гор, большая часть их разрушена резкими вариациями температуры.

Видя, что Скарлат разговорчивее, чем обыкновенно, Матей попытался узнать мотивы его странного поведения за последнее время.

— Я очень доволен, что вижу вас в лучшем настроении, — сказал он. — Последнее время мы немного беспокоились… Пожалуйста, скажите нам открыто, что вас волнует?

Ученый вздрогнул и пристально взглянул на Матея. Было заметно, что он колеблется, не зная, стоит ли говорить. В конце концов, он, видимо, решился.

— Хорошо, я вам что-то покажу.

Он нажал на кнопку магнетонического микропроектора, и на экране показалась, вместо картограммы Меркурия, астральная карта, на которой красной чертой был отмечен путь Коперника.

— Проблема, волнующая меня, — начал Скарлат, — проистекает из того, что наш астероид — недавно открытое небесное тело, и поэтому еще сравнительно мало изучен. В момент нашего отъезда с Земли была известна — и то в общих линиях — его орбита, я повторяю: в общих линиях! Ученые с Гепты высчитали приблизительно и изменения, которым подвержен эллиптический путь Коперника под влиянием силы притяжения различных планет. Со дня нашей посадки на астероид мне удалось уточнить результаты этих вычислений. Все же я до сих пор не мог добиться одной вещи, хотя я и не понимаю отчего. Теперь, наконец, я узнал причину, «Непредусмотримое» показало-таки свои когти. Недавно открытые астероиды пройдут в этом году на расстоянии меньше чем 18 500 километров от Коперника, что означает…

— Ну и что ж такого? — перебил его Матей. — Я не вижу здесь ничего, что могло бы вас волновать. 18 500 километров — порядочное расстояние.

— …что означает, — продолжал еще более веско Скарлат, не обращая внимания на слова Бутару, — что в первый же месяц будущего земного года, через две недели после максимального сближения с Марсом, мы пройдем через самый густой рой метеоритов нашей солнечной системы. И это вследствие того, что те два астероида, о которых нам сообщил товарищ Аруниан и масса которых во много тысяч раз превосходит массу Коперника, легко изменят его путь к этому рою.

Вы, так же как и я, знаете, что за последние десятилетия доказано, что подобные густые рои метеоритов содержат на каждый кубический километр в 200–300 раз большую концентрацию метеоритов, чем это предполагалось в первой половине XX века. Я надеюсь, что вы не будете считать меня слишком большим пессимистом, если я вам скажу, что мы стоим перед серьезной опасностью.

Матей Бутару не сразу ответил ему. Слова Джордже Скарлата произвели на него сильное впечатление. Но, подумав, он сказал:

— Значит, нужно принять меры. Это не первая и не последняя трудность, с которой нам придется столкнуться… и которую мы должны преодолеть.

— А я обещаю вам помогать всеми своими силами, чтобы благополучно выйти из этого тяжкого испытания, — твердо произнес профессор Скарлат.

ГЛАВА VII

ПЛАНЕТА МАРС

Прошло несколько месяцев. По календарю выходило, что уже 15 ноября.

Астероид продолжал продвигаться вперед по своей орбите, отдаляясь от Солнца. Систематизация и интерпретация научных наблюдений во время путешествия, и в особенности, важных открытий, сделанных ими на Венере, заметно прогрессировали. И в то же время приготовления к новой посадке много продвинулись вперед.

В этот вечер в большом помещении подземного убежища все астронавты собрались вокруг профессора Добре, который — как это с ним часто случалось — был в этот вечер весьма разговорчив.

Смуглые лица астронавтов были обращены к профессору с видимым интересом.