Роберт Уилсон - Ось

— Доктор Двали, — спросила она, — а вы уверены, что там никто не пострадал? Если они приехали туда раньше, до взрыва…

— УГБ знает, чего ожидать в таких случаях. Если они видят, что в поселке никого нет, они понимают, что он заминирован.

— Ну, а если они вдруг не перестраховались? Или таймер сработал не вовремя?

Двали пожал плечами:

— Ничего нельзя гарантировать в этой жизни.

— Я думала, что Четвертые неспособны к жестоким поступкам.

— Мы просто более чувствительны к чужому страданию, чем обычные люди. Потому и более уязвимы. Но это не делает нас глупцами. Иногда приходится рисковать, что поделаешь.

— Рисковать чужими жизнями?

Сьюлин Муа, — которая Лизе чем-то напоминала худую индейскую куклу[20], а не марсианку, — сардонически улыбнулась в ответ:

— Как вы, наверное, уже поняли, мы не святые. Мы тоже часто оказываемся перед выбором. И часто выбираем не то, что нужно.

Двали собирался ехать всю ночь, но Турк убедил его сделать привал. Они остановились на поляне посреди невысоких остроконечных сосен, покрывавших все западные склоны экваторианского горного водораздела. Поскольку здесь довольно часто случались дожди, то даже нашелся ручеек, из которого можно было набрать питьевой воды. Вода в нем оказалась холодной — видимо, ручеек брал начало гораздо выше, в ледниках. Этот холодок навеял Лизе приятные воспоминания — о той зиме, когда они с отцом ездили кататься на лыжах в Гштад[21]. Ей тогда исполнилось десять. Солнце на снегу, скрип канатной дороги, звонкий смех в морозном воздухе. Другой мир, другое время, другая жизнь.

Лиза помогла Турку разогреть на горелке мясные консервы и овощное рагу. Он хотел приготовить обед и погасить горелку до того, как стемнеет, — на случай, если в погоню за ними пошлют беспилотники с инфракрасными сканерами. Доктор Двали сомневался, что преследователи могут искать их так далеко, да и большая часть подобной техники была сейчас сосредоточена вокруг разрушенных нефтепромыслов. Турк был того же мнения, но полагал, что предосторожность им не помешает.

По дороге на север, преодолевая предгорья, они обсуждали дальнейшие планы. Вернее, обсуждал в основном Турк — Четвертые были не слишком словоохотливы. Турк с Лизой намеревались пробираться дальше на север, до Нью-Камберленда, где можно было поймать автобус, идущий через перевал Фароа на побережье. Что до Четвертых, у них, несомненно, было какое-то свое место назначения, но какое — знали только они сами.

Место, где они смогут и дальше заботиться о мальчике, как верилось Лизе. Айзек не очень-то походил на обычного ребенка. Его рыжие волосы были коротко подстрижены кем-то, кто исполнял в коммуне обязанности парикмахера, — должно быть, самой миссис Рэбка, — при помощи кухонных ножниц. Широко посаженные глаза придавали ему сходство с птицей, а вокруг зрачков были крапинки золота. Весь день он почти не разговаривал, но чувствовалось: что-то не дает ему покоя, и Лиза не могла понять что. При каждом повороте дороги он то мрачнел, то стонал, то, наоборот, вздыхал с облегчением. А к концу дня у него резко подскочила температура — «опять», сказала миссис Рэбка.

Сейчас он спал на одном из задних сидений. Окна в машине были открыты, чтобы впустить горный воздух. День выдался жарким, но солнце уже приблизилось к горизонту, и Лизу предупредили, что ночью может стать довольно холодно. У них с собой было только шесть спальников — зато качественных, способных защитить от холода, — а кто-то мог при необходимости переночевать и в машине. Дождя вроде бы не ожидалось, но Турк натянул между деревьями кусок брезента, хоть это и было не бог весть каким укрытием.

Лиза помешивала рагу в кастрюле, Турк тем временем готовил кофе.

— Да, с самолетом получилось скверно.

— Я бы так и так его лишился.

— Что ты собираешься делать после того, как вернемся на побережье?

— Это зависит от обстоятельств, — сказал Турк.

— Каких обстоятельств?

— Многих. — Он посмотрел на нее, скосив глаза, словно издали. — Может, снова пойду в море… если ничего другого не подвернется.

— Или же мы можем вернуться в Штаты, — сказала она, не уверенная, как он воспримет это «мы». — Твои проблемы с законом, они ведь, в общем, уже закончились, да?

— Но могут начаться опять.

— Тогда нам придется придумать что-нибудь другое. — Местоимение, оброненное ею, висело в воздухе, словно не разбитая пиньята[22].

— Думаю, у нас получится.

У нас.

Солнце в красноватой дымке садилось за горизонт. Обед был готов. Турк ел торопливо, почти не разговаривая. Диана с марсианкой сидели поодаль на поваленном дереве, о чем-то сосредоточенно и негромко беседуя. Миссис Рэбка суетилась вокруг Айзека, уговаривая его поесть.

Доктор Двали остался в одиночестве, и Лизе наконец то представился случай поговорить с ним наедине. Пока Турк мыл посуду, она подошла к Двали. Он взглянул па нее угрюмо, словно мрачный филин, но не стал возражать, когда она села радом.

— Вы хотели спросить меня о вашем отце? — сказал Двали.

Лиза кивком подтвердила.

— Мы были с ним друзьями. — Его слова звучали как отрепетированная речь. — Больше всего меня восхищала в нем любовь к своей работе. Но не в узком смысле. Он любил ее именно потому, что умел смотреть на вещи широко. Понимаете, о чем я говорю?

— Нет, не совсем. — Она-то понимала. Но хотела услышать это от него.

Двали наклонился и зачерпнул рукой горстку земли.

— Что у меня в руке?

— Перегной. Опавшие листья. Может, пара жучков.

— Перегной, минеральные компоненты, ил, биомасса, удобряющая саму себя и превращающаяся в азот, фосфор и калий. Споры грибов и, разумеется, насекомые. — Он отшвырнул землю в сторону. — Почти все, как на Земле, хотя кое-какие детали отличаются. На уровне геологического строения сходство двух планет еще более очевидно. Гранит остается гранитом, сланец сланцем, но они присутствуют здесь в других пропорциях. Тектоническая активность здесь слабее земной. Платформы материков смещаются и разрушаются с другой скоростью. Разница температур между экватором и полюсами не так велика. И всё же главная особенность этого мира — его фундаментальное сходство с Землей.

— Потому что гипотетики создали его для нас?

— Может быть, строго говоря, и не для нас — но, безусловно, — создали. Или по крайней мере модифицировали. А это переводит наши исследования в плоскость совершенно новой дисциплины: не просто геологии и биологии, а своего рода планетарной археологии. Эта планета испытала глубокое воздействие со стороны гипотетиков задолго до эволюции человека, за миллионы лет до Спина, за миллионы лет до Арки. Это кое-что говорит об их методах и невероятной способности планировать на целые эпохи вперед. Может, это даже когда-нибудь приоткроет нам их конечные цели, если уметь правильно ставить вопросы. Именно в таком духе мыслил ваш отец. Он никогда не терял из виду этого фундаментального измерения научной истины, не переставал перед ней преклоняться.