Кир Булычев - Черный саквояж. Куклы из космоса (сборник)

Надо упомянуть и о том, что в этот вечер в различные поликлиники обратились несколько человек, жалующихся на одни и те же симптомы — внезапную слабость, странное оцепенение, при котором полностью сохраняется сознание. Однако — удивительный факт! — никто из врачей не смог найти в своих пациентах каких-нибудь отклонений, которые могли бы служить причиной для столь внезапного заболевания.

5

«КРОШЕЧНАЯ РУКОЯТКА ЯРКО-КРАСНОГО ЦВЕТА»

Следующее большое месторождение энергии, расточаемой впустую, было найдено Галей Поповой. Неожиданная мысль пришла ей в голову, когда чей-то магнитофон, выставленный на подоконник, оглушительно выстрелил на улицу своим ультрасовременным музыкальным зарядом. Галя взяла Юру под руку и повела его в ближайший парк, туда, где должна была находиться дискотека.

Звуки музыки, хриплые и какие-то раздерганные, становились все громче. Они приближались с каждым поворотом аллеи, причудливо извивающейся среди островков парковой зелени. Когда музыка была где-то совсем рядом, Юра объявил, следуя какой-то загадочной логике:

— На острове Тага-Тиги-Тугу однажды я видел ритуальный танец туземцев. Интересно, вот если бы привезти Ромрой туда?

— Туземцам танцы, может быть, помогают совершенствоваться, — ответила Галя. — Весьма вероятно, хорошие танцы, если хорошо танцевать, и сегодня полезны человеку. Впрочем, этого я не знаю. Зато вот здесь мы можем собрать много энергии. Здесь, скорее всего, она идет не на совершенствование человека и не на пользу ему. Одно слово — танцплощадка!

Танцплощадка, открывшаяся наконец взглядам, была сооружением, состоящим из четырех проволочных вольерных сеток, образующих правильный четырехугольник. В передней стороне проволочной стены была узкая щель входа, по бокам которой застыли, как часовые, две большие статуи из гипса грязно-белого цвета. Статуя слева изображала хрупкую, прекрасную девушку в балетной одежде, на цыпочках застывшую в порыве танца. Правой статуей был кудрявый молодой человек в сапогах и русской рубахе навыпуск, лихо танцующий вприсядку, не спуская при этом взгляда с гипсовой девушки-соседки. Над входом висел яркий плакат: «Добро пожаловать на дискотеку № 98!»

Впрочем, не надо подробно останавливаться на таком описании — многие хорошо представят, о чем идет речь. Тут надо сказать лишь самое главное: Ромрой немедленно начал действовать снова. И здесь, на танцплощадке № 98, он вобрал в себя едва ли не четвертую часть всей той энергии, что была необходима для старта корабля пифеян.

— …Тебя не удивляет, — спросила Галя некоторое время спустя, — что космическому кораблю, звездолету, для старта надо так мало энергии? Ведь, наверное, величина этой энергии, расточаемой впустую, как бы это сказать… Величина ее, даже состоящая из множества составляющих, не очень значительна, как ты думаешь?

— Да кто же хотя бы раз измерил, сколько энергии он тратит впустую, — пробормотал в ответ Юра.

Аллея, по которой они уходили от танцплощадки, где стихало смятение, свернула налево, и стало видно, что за поворотом она пуста. Галя вздохнула и ничего не ответила, думая о чем-то своем. Юра же размышлял о том, что теперь Ромрой заряжен уже почти до половины, и надо подумать о том, где продолжать поиски. Но как выяснилось уже секунду спустя, в Гале в этот момент опять происходила одна из ее совершенно необъяснимых, не поддающихся никаким прогнозам перемен. Юра поймал на себе лукавый, задорный взгляд, и вслед за этим Галя пожаловалась:

— По-моему, стало прохладно…

Юра облизал пересохшие губы и правой рукой, подчиняясь первому же побуждению, автоматически обнял Галю за плечи. Он тут же смутился и сильно покраснел, но Галя ничего не имела против. Юра прерывисто вздохнул. Галя была совсем рядом, он чувствовал запах ее волос…

Было похоже, что Галя ждала чего-то. Юра еще раз вздохнул. В голове у него был беспорядок.

— Я уже давно хотел тебе рассказать, — начал он, и голос его дрогнул, — но как-то все не было случая… Одним словом, однажды мне показалось, впрочем, Сережа Миронов, это наш сигнальщик, и у него хорошие глаза, тоже был согласен со мной… «Морской змей» поднялся из воды в двух кабельтовых справа по борту, но был такой туман, что ни во что, конечно, просто нельзя поверить…

На громадный и шумный город уже медленно опускался вечер: гуще становились потоки автомобилей, текущих в руслах больших и маленьких улиц. Солнце скользило по небосводу куда-то за окраины, но жара не спадала — тепло теперь излучали раскалившиеся за долгий день стены домов и мостовые.

В небольшом, не очень людном переулке Юра остановился у телефона-автомата и, плотно прикрыв за собой дверцу будки, позвонил Лене Скобкину. Но трубка отозвалась длинными протяжными гудками (позже выяснилось: как раз в этот момент Леня был в ванной, проявлял фотопленку и звонка не услышал).

Юра вышел из будки и поискал глазами Галю. За будкой был маленький открытый дворик с несколькими скамейками. Галя сидела на одной из скамеек и ждала. В центре дворика был грубо сколоченный длинный стол, за которым, громко стуча костяшками, восемь мужчин коротали время за домино.

Поглядывая на увлеченных игрой мужчин (их возраст колебался в широком диапазоне, примерно от восемнадцати до шестидесяти), Юра двинулся через дворик к Гале. Когда он проходил мимо стола, мужчины тоже застыли в различных игровых позах. Юра пожал плечами и пошел дальше.

За его спиной, оказавшись вне радиуса действия Ромроя, игроки, должно быть, уже приходили в себя. Юра не оглядывался. Сзади начался какой-то неясный разговор, ни одного слова нельзя было разобрать, потом возникла пауза. Затем снова начался неясный разговор, сменившийся нестройным, разноголосым смехом, и наконец раздался звонкий удар костяшки домино об стол.

Юра опустился на скамейку рядом с Галей и достал из кармана Ромрой — зеленая стрелка шкалы чуть-чуть перешла за среднее деление.

— Вот если бы он еще и подсказывал, куда идти за энергией, — устало сказал Юра. — Насколько все было бы проще. Не пришлось бы искать эту напрасную энергию наугад.

— Я тоже уже об этом думала, — отозвалась Галя.

Некоторое время после этого они сидели молча. Сидеть на скамейке, вдали от уличной суеты и вечернего шума, было хорошо, и не хотелось никуда уходить. Но потом Юра встряхнул Ромрой на руке, как будто надеялся, что после этого он действительно что-нибудь подскажет. Аккумулятор остался, разумеется, безмолвным. Сквозь его полупрозрачные стенки струился тот же ровный розоватый свет. На левом торце аккумулятора, противоположном тому, где была шкала, Юра нащупал какую-то выпуклость и удивился тому, что раньше он ее не замечал. Когда он нажал на эту выпуклость чуть сильнее, раздался негромкий щелчок, и в то же мгновение на поверхности Ромроя появилась какая-то крошечная рукоятка ярко-красного цвета.