Андрей Кивинов - Ночь накануне

— По идеологическим соображениям. Слава КПСС!

Он кивнул девушке, и они побрели через картофельное поле к раскисшей от дождя грунтовке.

— Тебя как звать?

— Варя… Варвара…

— Я Юра… Юрий. Как Гагарин.

Вообще-то, он обратил внимание на нее еще в автобусе, по дороге из города. Она спала на впереди стоящем сиденье, прижав голову к стеклу. И как-то по-детски улыбалась во сне. И была очень симпатичной. Во время работы Юра периодически поглядывал на сокурсницу и даже немного ревновал, когда какой-нибудь из студентов заводил с ней разговор.

Четыре километра показались ему стометровкой. Сразу исчезла боль в спине, озноб, усталость. И даже перспектива оказаться в казарме не особо пугала. Он предложил ей свою куртку, но она отказалась.

Сначала они обсуждали случившееся. Варя согласилась с Юрой, что неправильно заставлять работать людей в такую погоду, да еще таким тоном. Одно дело, когда солнышко припекает, другое, когда мокрый, как собака в проруби.

Потом переключились на учебу и жизнь. Как и он, Варя была коренной ленинградкой, жила на Васильевском острове с родителями. Варварой ее назвали в честь бабушки, погибшей в блокаду. Поступила в корабелку, да еще на «мужской» машинный факультет по настоянию отца, полжизни проработавшего инженером на Балтийском судостроительном заводе, находившемся здесь же, на Васильевском. Захотел создать трудовую династию. Мама заведовала детскими кружками в заводском Доме культуры. Сама же Варвара любила историю, думала поступать в университет, но отец убедил, что история это не профессия. Ее можно изучать и так.

Юра поведал, что живет вдвоем с мамой, отец бросил ее, когда она была беременной, поэтому он его никогда не видел. В чью честь его назвали Юрием, не знал. Мама — стоматолог в районной поликлинике. В кораблестроительный институт поступил по прозаическим соображениям. Это был ближайший технический вуз от их дома. Все-таки шесть лет ездить. Экономия времени и денег. Корабли же как таковые его не особо привлекали. В школе он увлекался химией и один раз даже сорвал контрольную, незаметно расплескав слезоточивый раствор.

— Но как же потом? — искренне удивилась Варя. — Чем ты будешь заниматься?

— Пока не знаю. Наверное, меня распределят в какой-нибудь НИИ или конструкторское бюро. У нас всех — одна дорога. К полной победе коммунизма. Прямая, безо всяких поворотов.

Далее перешли к музыке и книгам.

— А тебе нравится Лариса Мондрус? [7] — спросила Варя.

— Не очень. Я «Битлз» больше люблю. У них недавно пластинка вышла. По Би-би-си крутили. Я записать пробовал, не получилось. Глушат.

На окончание школы мать купила Юре бобинный магнитофон «Аккорд», большой дефицит по тем временам. Правда, не было хороших записей, приходилось довольствоваться эстрадой социалистических стран. Как-то, зайдя в музыкальный магазин, поинтересовался ради хохмы, нет ли пластинки Элвиса Пресли. Продавец, женщина средних лет, на всякий случай осмотрев товар, безо всякой иронии ответила: «Нет. Возьмите Леонида Утесова».

— А ты не боишься слушать Би-би-си?

— Ну я ж не на улице слушаю. Забираюсь дома под кровать, чтобы никто не видел.

Варя так очаровательно улыбнулась, что Юрик едва устоял на скользкой от дождя дороге. Коварное чувство под названием «влюбленность» уже начало расставлять на пути молодого человека опасные для здоровья ловушки.

— А я недавно у подружки на магнитофоне одну песню слушала. Песня так себе, но в певице что-то есть. Может, заметят. Она молодая совсем. Пугачева. Алла. Не слышал?

— Нет. Ни разу.

Денег на билеты у Вари тоже не оказалось. Кроме такого же пятачка на метро. Пришлось ехать зайцами, кредитных карточек в то время еще не придумали. Электричку ждали минут сорок, прыгая от холода по платформе. Когда отъезжали, увидели подходящую к станции толпу сокурсников во главе с математиком. Как выяснилось на следующий день, автобусы намертво застряли в грязи и самостоятельно выбраться не могли. Студенты отправились на станцию, а водители автобусов в правление совхоза искать тракториста.

По закону совести, электричку навестили контролеры. Вместо билетов Юрик и Варя показали студенческие билеты и по пятачку.

— С картошки едете? — спросила женщина-ревизор.

— Ага. У нас автобус сломался.

Женщина устало махнула рукой и пошла дальше. Студенчество дохлое, что с них взять…

На вокзале Юрик благородно вызвался проводить Варю до дома. Чтобы узнать, как она отреагирует и заодно где живет. Варя не возражала. Последний пятачок ушел на поездку до ее станции. Ничего, в крайнем случае дойдет пешком — от Васильевского острова до конца Садовой не так и далеко. Особенно если бегом. И когда на душе праздник.

В десять утра следующего дня они были у замполита Василенко. Тот, выслушав историю, минуту-другую молчал, грозно нахмурив брови, затем велел отправляться на картошку. Тех двух студентов, нарушивших трудовую дисциплину, уже через две недели забрали в армию.

Вопреки опасениям, ни Юрик, ни Варя не простудились. И на другой день снова месили грязь на полях страны. Вместе убирая одну борозду.

…Юрий Яковлевич вздрогнул от очередного раската грома. Бармен по-прежнему увлеченно слушал Генерального секретаря, вышибала дремал на табуреточке. Остатки согретой ладонями водки в стакане терпеливо ждали.

Он посмотрел на потолок. Варя жила на третьем этаже. Прямо над магазинчиком. Квартира слева от лестницы.

Он понятия не имел, кто там живет сейчас. Был шанс, что она не сменила жилплощадь, но очень маленький. За месяц судьба человека может сделать непредсказуемый зигзаг, а уж за сорок лет… Конечно, он мог бы попросить питерских знакомых поискать ее адрес по компьютерной базе или еще как, но не решался. Точнее, боялся.

Но когда Основатель объявил свой приговор, первое, о чем он подумал, — так и невыполненное обещание вернуться. И другой возможности выполнить его больше не представится. Основатель не оставит шансов, это было понятно с самого начала. Кто мы такие, чтобы мир спасать? Обалденные авторитеты? Да он просто решил понаблюдать за ними, как ученые наблюдают за мышами, которым ввели смертельный препарат. Давайте, мышки, шевелитесь, у вас целых пять часов, а я записывать буду…

Даже если бы Основатель не угадал с фразой «Старый Еврей, сочувствую» и даже если бы не появилась дверь, Юрий Яковлевич поверил бы в реальность происходящего. Кто-то называет это шестым чувством.

Поэтому он решил вернуться. Как обещал.

…Он приехал к Варе вечером, чтобы наверняка застать дома. Квартирные телефоны в то время были большой редкостью, поэтому молодые люди не могли созвониться и договориться о встрече. Варя не удивилась его приходу, их отношения из детско-влюбленных давно переросли в серьезно-взрослые со всеми сопутствующими этому состоянию процессами. Она была его женщиной, он ее мужчиной. Документально-юридически закрепить этот факт они решили сразу после защиты дипломов. Самостоятельную семейную жизнь, сидя на шее у государства и родителей, начинать не хотелось.