Дмитрий Янковский - Чистилище. Амазонки Янычара

Дарья в полной мере осознавала, почему экспедиция, в состав которой тридцать лет назад входил Кир, так стремилась попасть из болотистого Петербурга в сухую и жаркую Африку. Об этом можно было думать, в разумности такого длинного пути можно было сомневаться, но лишь до тех пор, пока своими глазами не увидишь пустыню.

И теперь, когда колонна буеров с надутыми парусами двигалась вперед, Дарья вдруг осознала, что ушла, полностью ушла та боль, которая жила в душе всю ее жизнь. Боль, вызванная страхами, сомнениями, отсутствием всяких надежд. Вспомнилось странное стихотворение из трех строк написанное неизвестно кем на полях путевого журнала, найденного Дарьей на подмосковной дороге. То, что стало последними словами, произнесенными на могиле Змейки.

Я боль забуду.Травой иль ивой стануЯ в новом сне.

Дарья хорошо знала, что такое боль, но не могла представить состояния, когда ее нет. Что подразумевалось под «другим сном», кто знает? Может, как тогда предположила Варя, другая жизнь, которая, как верят буддисты, станет лучше прежней, если прожить ее праведно. Может, просто другое место, где можно прожить остаток жизни до мутации спокойно и безмятежно, как трава или дерево. Дарье нравился второй вариант. В первый она просто не верила. Хотя… Ведь получалось, что человек, написавший стих на полях журнала, мечтал о том же, о чем мечтала Дарья до побега из Крепости. Но не смог претворить это в жизнь, погиб раньше. А Дарья теперь, хотя и в своем теле, завершает его путь.

«Вот бы Киру удалось сделать, что он задумал в Исландии», – подумала Дарья с надеждой.

Если бы с ним можно было встретиться, то стоило бы, наверное, спросить, не помнит ли он человека, которому было поручено вести тот журнал. Кем он был? Сколько ему было лет, чем занимался до заражения. Почему-то это стало волновать Дарью, а раньше она об этом не думала. Впрочем, прошлое должно оставаться в прошлом. Куда важнее было, что у всех, возможно, теперь появится будущее.

Ветер дул свежий, буеры шли хорошо, выдавая, по снятым с автомобилей спидометрам, от тридцати до сорока километров в час. Это означало, что за сутки с небольшим, если не делать длинных привалов, можно будет добраться до Порт-Саида. Там ребята уже бывали, место – безопасное, и там можно перебраться через Суэцкий канал, после чего двигаться дальше, на запад.

Варя и Лис заняли место в другом буере, так как больше четырех человек тележка, без потери скорости, нести не могла. Дарья и Таня, у которой с Варей отношения так и не сложились, пристроились в буере, которым управлял Денис со своим приятелем Эдом. Дарья к Денису чувствовала растущую симпатию, природу которой сама себе затруднялась объяснить. Да и Денис, похоже, был не против сближения. Когда приятель сменил его на руле, Денис подсел к Дарье.

– В Порт-Саиде хорошо, – он довольно вытянул ноги. – Мутантов нет, диким там тоже делать нечего, они держатся ближе к плодородным зонам. Зато можно наловить свежей рыбы и запечь ее на пальмовых углях.

– От пальмы бывают угли? – удивилась Дарья. – Она же вроде рыхлая!

– Еще как бывают. Увидишь. Но дальше, ближе к Нилу, места плохие. Прошлый раз, когда мы проходили то место, потеряли три буера и десять бойцов.

Дарья вздохнула. Она не стала это озвучивать, но у нее самой резануло по сердцу, что десять человек погибли зря, проходя путем, по которому все теперь возвращались обратно.

– Чего приуныла?

– Людей жалко, – все же призналась Дарья.

– Зато ты остальных спасла, – твердым тоном ответил Денис.

Стало легче. Боль, готовая снова вернуться, отступила на край сознания.

К вечеру колонна начала забирать к западу, и при западном ветре двигаться стало труднее, пришлось лавировать, делать повороты и широкие галсы, чтобы продвигаться курсом бейдевинд в нужном направлении. До Порт-Саида было еще далеко, а потому решили не спешить, сделать привал на ночь, а потом за день добраться до моста через канал. Никто не был против. И хотя каждый спешил побыстрее оказаться в бездумно покинутом доме, но все понимали, что спешка ни к чему хорошему не приведет.

Костров разводить не стали, чтобы не изводить небольшой запас жидкого топлива, точнее той бурды, в которую за тридцать лет превратилась солярка, некогда напичканная присадками, утратившими свои свойства. Поужинали отмоченной в воде солониной, мечтая о свежей печеной козлятине, которой можно будет наесться от пуза на пиршестве в честь возвращения.

В эту ночь Дарья уснула под одним одеялом с Денисом, прямо на палубе буера. Но он, то ли устал, то ли соблюдал приличия, но девушку просто обнял и уснул, прислонившись щекой к ее плечу. А Дарья долго смотрела на яркие южные звезды, до которых, казалось, достает устремленная ввысь мачта буера. Западный ветер свистел в тросах. Дарья подумала, что этот ветер несет запах новой жизни.

Конечно, в любой миг могла начаться мутация, и любой зараженный помнил об этом и держал мысль об этом в мозгу всегда. Иногда в большей, иногда в меньшей степени. Но так, чтобы совсем об этом забыть, это вряд ли кому удавалось. Жаль было теперь мутировать. Когда Кир, что вполне возможно, доберется до «второй загадки Вильмана»…

Дарья невольно усмехнулась, поймав себя на том, что сама же поверила в выдуманную ею историю о ракетах с антивирусом. С одной стороны, хорошо – если сама хоть на миг поверила, другие будут верить тем более. С другой же стороны, глупо пребывать в тобою же созданной иллюзии. И тут же холодок пробежал по спине. А что если не только она придумал? Что если и Денис выдумал историю про передачу Кира? Вот это был бы номер… Хотя… Какая разница. Людей вернули все равно не зря. До Готланда никто бы из них не дошел. А так мутируют, хоть немного еще пожив по-человечески.

Но сколько девушка ни пыталась убедить себя, что разницы нет, любопытство ее так и разбирало. Она решила, что так или иначе все же попытается выведать у Дениса, правду он сказал или нет. С этой мыслью она и уснула.

Наутро всем раздали порции воды, после чего колонна двинулась дальше. Иногда, чисто из любопытства, Дарья поглядывала на идущий позади буер, в котором ехали Варя и Лис. Лис, обидевшись на Дарью за ее симпатию к Денису, нарочито оказывал знаки внимания Варе, а та их охотно принимала. Трудно этому было не порадоваться.

– Трудно быть объектом обожания, – перехватив взгляд подруги, произнесла Таня, пока Денис управлял буером и не мог их слышать. – Утомляет, да?

– Тебе-то откуда знать? – Дарья намеренно ее поддела, так как не любила вмешательства в свои личные дела. – Тебя что, обожал кто-то?

– Я теоретик, – проглотив шпильку, ответила Таня. – Но вообще, я за хамство могу и в жопу послать. Не обломаюсь. Сиди, жуй сопли в одиночестве, если так больше нравится.