Великие научно-фантастические рассказы. 1960 год - Кордвейнер Смит
– Вы дадите мне что-то такое, что я смогу унести с собой? Или смогу купить…
– Нет, – перебила она. – Вы не сможете унести с собой ничего, кроме воспоминаний. И скоро сами увидите, что этого достаточно.
При этих словах в голове Джима возник четкий образ девушки, сидевшей на койке и смотревшей в пол. Ему вдруг нестерпимо захотелось сбежать отсюда. Он попытался подняться, но комната потемнела и завертелась вокруг него.
Джим ощутил, как холодные женские руки бережно вернули его на место.
– Итак, – сказала женщина, – у вас есть еще вопросы?
– Нет, – ответил Джим.
– Тогда перейдем к делу, – оживилась она. – Первый курс из трех посещений будет вам стоить по тысяче долларов за каждое.
– А последующие?
– Нам обязательно это обсуждать сейчас?
– Мне бы хотелось знать заранее.
– Стоимость каждого следующего курса удваивается.
– Как часто я буду приходить?
– Мы не разрешаем никому появляться чаще, чем раз в две недели. Это нужно для вашей же защиты.
Джим прикинул в уме – через полгода придется платить по шестнадцать тысяч за посещение, а через год каждое появление здесь обойдется ему в четверть миллиона.
– Почему растет цена? – спросил он.
– На такие вопросы мне велено отвечать, что ваше тело приобретает устойчивость к воздействию и нам приходится ее преодолевать. Если вы получаете двойную дозу нашего препарата, будет справедливо, если и стоимость увеличится вдвое.
Джим осторожно приподнялся на кровати.
– Понятно. Но, предположим, я прямо сейчас решу ничего не платить.
Она нетерпеливо покачала головой.
– Вы попали на улицу с односторонним движением и можете двигаться только вперед.
– Это мы еще посмотрим.
– Ну так смотрите.
Она подошла к туалетному столику у стены, взяла с него флакон с распылителем, повернула маленькую серебристую насадку в сторону Джима и нажала на белый резиновый шарик. Потом поставила флакон обратно, открыла дверь и вышла. Джим ощутил на лице крохотные капли тумана. Он попытался осторожно вдохнуть, чтобы проверить, какой запах у этого тумана, но мышцы его не послушались.
Он лежал неподвижно, а капли опускались на лицо одна за другой. Казалось, они лопаются и пощипывают кожу при соприкосновении. Джим полежал еще немного, собираясь с силами, а потом попробовал рывком подняться с кровати.
Он лежал в кровати на спине, а капли лопались и пощипывали щеку.
Ему начало не хватать воздуха.
Он снова собрался с силами – чтобы просто сползти с подушки. Тогда шаг за шагом он сможет постепенно оказаться там, где капли его не достанут. «Подожди еще немного… – говорил он самому себе, – приготовься… еще секунду… еще… Давай!»
Но ничего не произошло.
Он лежал в кровати на спине, а капли лопались и пощипывали щеку.
Воздуха не хватало нестерпимо.
Голова раскалывалась от боли, комната потемнела, остались только крохотные пятнышки света. Он попытался вдохнуть, но не смог. Попытался выдохнуть, но грудь и легкие не пошевелились. Сердце забилось чаще и громче.
Он не мог пошевелиться.
Занавеска на окне колыхалась, раздуваясь от ветра и снова опадая.
Он лежал на кровати, чувствуя, как капли лопаются и пощипывают щеку.
Череп раскалывался. Сердце дергалось и колотилось в груди. Комната погружалась во тьму.
А потом что-то прорвалось, и легкие втянули болезненный глоток свежего воздуха. Джим захлебнулся им, как бегун под конец дистанции. Прошло немало времени, прежде чем на него нахлынули покой и усталость.
Дверь открылась.
Он поднял голову. Женщина печально смотрела на него.
– Мне очень жаль, – сказала она. – Вы хотите уточнить способы платы?
Джим кивнул.
Женщина села на стул рядом с кроватью.
– Как я уже объясняла, начальный цикл из трех посещений стоит по тысяче долларов за каждое. В качестве первого платежа мы принимаем чеки и даже долговые расписки. Дальше только наличные.
Джим выписал чек на тысячу долларов.
Женщина кивнула, улыбнулась и положила чек в ридикюль. Потом вышла, вернулась со стаканом бесцветной жидкости, высыпала туда белый порошок и, размешав, протянула Джиму.
– Пейте до дна, – сказала она. – Маленький глоток может быть мучительно болезненным.
Джим засомневался. Он приподнялся и сразу ощутил головокружение. Потом решил сделать так, как велела женщина, и осушил стакан. Вкус был точно такой же, как у растворенной в воде соды. Джим вернул женщине стакан, и она подошла к двери.
– Первый опыт, – предупредила она, – может оказаться довольно бурным. Не забывайте, что ваше чувство времени будет искажено, как во сне.
Женщина вышла и тихо прикрыла дверь.
Джиму нестерпимо захотелось оказаться где-то в другом месте. Он никак не мог понять, что означала ее последняя фраза. Ему вдруг пришла в голову мысль, что если он прямо сейчас выйдет отсюда, то у врачей и Уолтерса будет шанс увидеть наркотик в действии.
Джим встал, и на мгновение ему показалось, будто он лежит неподвижно и поднимается с кровати в одно и то же время. Может быть, наркотик уже начал действовать? Джим лег и снова встал, не почувствовав на этот раз ничего кроме легкого головокружения. Он подошел к окну и выглянул наружу. Это было окно второго этажа, и Джим помнил, какие высокие потолки в комнатах на первом. Хуже того, он обнаружил, что одет во что-то типа больничного халата и не сможет появиться на улице, не привлекая внимания. И неизвестно, когда наркотик начнет действовать.
Джим услышал легкий щелчок открываемой двери и обернулся. Та самая женщина, которая недавно беседовала с ним, вошла в комнату и аккуратно закрыла за собой дверь. Она медленно обернулась, и Джим вдруг сообразил, что ни одна женщина на свете не может двигаться так плавно. Вероятно, наркотик уже подействовал, и это все ему только кажется. Он вспомнил, как она предупреждала, что первый опыт может оказаться довольно бурным, а его чувство времени будет искажено, как во сне.
Он провел ночь, если, конечно, это была ночь, в полной неопределенности, что происходило с ним на самом деле, а что вызвано действием наркотика. Все было столь красочно, и реальные события, как он хорошо понимал, переходили в воображаемые приключения, но настолько яркие, приносящие такое удовольствие, что его совершенно не волновало, реальны они или нет. В этих приключениях краски были чистыми, а звуки – ясными, без расплывчатости и неопределенности, присущих обычной жизни.
Все было таким красочным и четким, и поэтому, очнувшись на кровати в лучах утреннего солнца, он был поражен тем, что не может вспомнить ни одного события за исключением самого первого, да и то довольно смутно.
Джим встал и увидел свою одежду, аккуратно уложенную на стуле возле кровати. Торопливо оделся и осмотрелся вокруг в поисках маленького флакона, но того нигде не было. Джим вышел в коридор, и тут вдруг ему сдавило череп, глаза ослепила белая вспышка, и он почувствовал слабость. Сильные руки подняли его и понесли вниз по ступенькам, потом по коридору и, наконец, усадили спиной к стене.
Пухлая седая женщина приложила ему ко лбу влажный
